— Не уверена, что получится обсудить это решение в доме моего мужа, Бьорд. Мне недвусмысленно дали понять, что… я лучше попробую приехать в Школу ещё раз.
— В Школе, безусловно, поговорить будет проще. Но если вам откажут в выезде… Насчет прослушки, перехвата писем, организации беседы без посторонних ушей — не беспокойтесь. Я сумею сделать так, чтобы никакой лишней информации к лорду Тивису не попало.
— Потому что вы только что сказали, что живёте в личном аду. А это неправильно. И ещё я должен подумать, как обезопасить леди Адорейн. Угрожать ей — верх подлости. Вам обеим.
Они ещё посидели, допивая не остывающий в кофейнике кофе.
Девушка чувствовала себя ступившей на тонкий весенний лед. Одно неверное движение — и уйдет под воду. Страшно, что доверилась не тому человеку. Да, он с самого первого дня проявлял к ней отзывчивость и доброжелательность. Курировал, опекал, не оставлял без внимания её проблемы с магией. Помог с Виррис, стойко выносил её холодность и неприязнь, надеялся растопить лёд и склонить чашу весов на свою сторону. Не отказывался от шанса завоевать своенравную сестричку, при этом не проявлял назойливости, не унижался. Но: общие финансовые дела со свёкром, партнёрские обязательства, щедрые пожертвования Форрилей Школе. Как совместить несовместимое? И чему можно верить, несмотря на доверительный свет истины, источаемый артефактом?
«Наверное, я всё-таки круглая дура», — с ужасом думала Элге, возвращаясь в неприветливый дом Форрилей, который она больше не могла называть своим. «Доверилась лишь потому, что он проявил участие». Разум ругался на чём свет стоит. Сердце просило передышки и веры. Кристалл ведь не врал?
Виррис взывала к рассудку, просила взвесить все за и против, учесть общественное мнение и собственную репутацию. Посторонний человек, господин директор поддержал сразу. Удивительно.
И всё же эта встреча подарила надежду.
Глава 44
Виррис возвращалась домой после плодотворного, но утомительного общения с новой заказчицей. Требования та выдвигала непростые, но реализуемые, а полученный аванс приятной тяжестью грел ладони. Девушка шагала по родному, знакомому до последней улочки Леавору, мечтая о тихом спокойном вечере в уютных объятиях кресла, с чашкой горячего шоколада и мягким пледом.
После роскошной, но душной залы, где её принимали, захотелось пройтись по вечерним улочкам, наполненных хрустким морозным воздухом, и Вир пошла пешком до Каменной площади, чтобы оттуда взять извозчика.
Директор Школы вчера прислал письмо, в котором очень просил о встрече и важном разговоре. Девушка сожгла его над свечами, что украшали её стол во время ужина. Когда-то, во времена обучения, Вир относилась к Зоратту со всем почтением, испытывала благодарность за поддержку, уважала его принципы. До того осеннего дня в доме Форрилей, когда принципы и приверженность закону сковали её мерзкой, душащей клятвой-ограничителем. На смену уважению пришла глухая неприязнь, на грани ненависти. И его внезапный интерес, даже больше, не находил в ней отклика, не мог смягчить. Хорошо, что в проявлении своего внимания этот господин не назойлив и её требования держать дистанцию принимает.
За его помощь тогда, при попытке покончить с собой, Виррис поблагодарила его сухими, но вежливыми словами: долг отдан, приличия соблюдены. Достаточно. В последние дни девушку больше волновала сестричка, в одночасье поменявшая свою непримиримую позицию. Вот приезжала решительная, уверенная в своих действиях молодая женщина, воинственно сверкая зелёными глазищами — и вот она же, день спустя, снова в доме супруга, поумерившая боевой задор. Её слова о ценности семейных уз, о желании попробовать ещё раз скорее изумили, чем успокоили, хотя именно на такое решение Виррис и надеялась. Но, сколько не вглядывалась тогда в улыбчивое, чуточку виноватое лицо зеленоглазки, ничего подозрительного не разглядела. А потом и вовсе отвлеклась на новость о королевском бале в честь окончания зимы. Её Элге поедет во дворец! Своими глазами увидит всё это великолепие. Как хочется, чтобы наряд сестрёнки был самым красивым, самым лучшим. Жаль, над созданием этого шедевра трудится какая-то другая мастерица…
На площади девушка быстро нашла свободную повозку с какой-никакой, но крышей — снег валил пушистой безмолвной стеной — и провалилась в размышления над новым большим заказом.
— Стой! — скомандовал извозчик лошади, и движение остановилось.
Вир от неожиданности стукнулась затылком о жёсткую стенку, выглянула на улицу, горя желанием выяснить причину незапланированной остановки. Причина, в длинном светло-сером пальто, гладком, на вид шёлковом, а по факту очень тёплом шарфе, в безукоризненно начищенной обуви, обнаружилась на тротуаре возле крупа запряжённой лошади. Бьорд Зоратт заглянул в полумрак крытой повозки. На его волосах, слегка растрепавшихся от ветра, таяли снежинки. Головной убор этот человек, видимо, не признавал. Виррис облила его неприязненным взглядом, намереваясь ехать дальше, и открыла рот для приказа вознице.
— Прошу меня извинить за бесцеремонность, леди Адорейн, — быстро заговорил директор. — Мне необходимо с вами поговорить. Это важно. Это очень важно, касается вашей сестры. Прошу вас. И…добрый день.
— Здравствуйте. Вы что, следите за мной?
Её тоном можно было замораживать.
— Нет, конечно, я увидел вас случайно. Собирался заехать к вам сам, но раз уж встретил вот так… Леди Адорейн, Виррис…
— Какое отношение имеет к разговору Элге? — перебила девушка.
— У неё большая проблема. Это не самый лёгкий и не быстрый разговор. Могу пригласить вас в ресторацию, и…
— Нет. Это лишнее. Можете рассказать по дороге, я направляюсь домой. Забирайтесь, господин Зоратт, и в ваших же интересах, чтобы речь шла действительно о моей сестре.
Снег валил и валил, в мгновение ока превращая в сугробы все, чего касался. А ничего такой сугроб из Зоратта, даже смотреть приятно. Белое на сером, почти красиво.
Бьорд шагнул внутрь, заклинанием счистил с себя налипший снег. Вздохнул.
— По дороге не успею, нужно многое обсудить, нужно ваше мнение…решение нужно. В качестве нейтральной территории могу предложить свою Школу.
Виррис вздохнула. Горячий шоколад откладывался.
* * *
В директорском кабинете Виррис приходилось бывать очень редко. За прошедшие годы прежним остались его расположение, слева от лестницы, и пара картин с морскими пейзажами. В остальном интерьер изменился до неузнаваемости. Светло — серебристые, почти белые стены, декорированные стеновыми панелями из белёного фактурного дерева, со вставками из материала, напоминающего стекло, текучего, как вода. Мебель интересного бирюзового оттенка, стол напротив двери, окрашенный в более светлый, чем мягкая мебель, аквамариновый оттенок, со вставками из того же текучего стекла, имитирующего поверхность воды. Высокие окна слева от входа задрапированы воздушным серебром и тяжёлыми гладкими складками насыщенно — бирюзовых портьер. Ковёр словно россыпь морских ракушек. Шкафы справа и слева от двери, заставленные книгами, а также застеклённые стеллажи позади стола — целая мини-библиотека. Вместо привычных сферических светильников под потолком — хрустальные переливающиеся россыпи, как застывшие капли воды. Бьорд молча ждал, пока Виррис насладится увиденным. Почему — то её почти детский восторг, который она не сумела спрятать, коснулся сердца тёплой уютной волной. И ещё: она так красиво смотрелась в этой обстановке со сдержанной цветовой гаммой. Яркая, с чистым пламенем в густых волосах, с губами цвета малины, сама источающая аромат летних ягод. Он незаметно вдыхал её запах, желая удержать его как можно дольше.
