немного помогать, — подмигнув нам с Иорветом, сказала она.
Погостили мы и в Вергене у Киарана, и может быть зря, потому что Ульяна любила его всё отчаянней и не забыла о вырванном обещании, а он, кажется, так и продолжал видеть в ней ребёнка. Доехали до Синих Гор к Свободным Эльфам, потом до Ковира, где нам с дочерью пришлось втиснуться в двадцатикилограммовые бальные платья, а потом на Скеллиге. Рагнар был тут вместе с поседевшей Керис. Он отвёл меня на могилу Наины.
— Она была очень счастлива здесь, — сказал он.
— Я тоже, — прошептала я.
Потом всей семьёй мы вернулись в дом на мельнице. Всё-таки, это было лучшее место на Континенте. Стояла поздняя осень. Врач уже отломил кончик ампулы.
— Я ненавижу время, — сказал Иорвет, когда мы вечером, как обычно, сидели на ступеньках веранды. — Я ненавижу его, потому что ничего не могу с ним сделать.
— Мы знали, что рано или поздно так будет. Та Яна дала нам целую жизнь времени.
— Я знаю, но не могу смириться, — он притянул меня к себе, обнял. — Мне кажется, что ты ушла далеко вперёд по дороге, куда мне путь закрыт. А я остался, несмотря на то, что мы жили бок о бок и вырастили детей. Ты уходишь, а я топчусь на месте.
— Я ещё не собираюсь умирать! — рассмеялась я. — Может я и стара, но тело моё здорово, и я крепко держу в руках меч.
— Ты всегда легкомысленно относилась ко времени.
— А ты слишком серьёзно.
Мы целовались, позабыв о времени, будто и не было всех этих лет, будто бы я не изменилась. Эльфы, не знающие старения, не обращали внимания на такие мелочи, им важна была суть, и я радовалась, что мои дети выросли настоящими эльфами, и что Иорвет был им.
На следующее утро я не смогла поднять Розу Шаэрраведда.
***
Мы позвали детей.
— Время пришло, — сказала я. — Ульяна, возьми меч.
Я смотрела на них, пытаясь запомнить так, чтобы хватило на вечность. Моя дочь, превратившаяся в гибкую зеленоглазую и рыжеволосую красавицу (сама себя она считала уродиной) сжала кулаки и зарыдала. Гленн, который с годами всё больше становился похожим на Иорвета, нахмурившись, молчал.
Я обнимала их, целовала напоследок, и всё равно казалось, что этого мало. Роза Шаэрраведда засветилась ясным голубым пламенем в руках Ульяны.
— Мне нечего передать тебе, родной… кроме математики, — я развела руками, — и разве что это.
Я надела на его шею кулон из драконовой чешуи Саскии. Гленн обнял меня и вдруг, наш сдержанный мальчик, которому я едва доставала до плеча, зарыдал, уткнувшись носом мне в макушку.
— Открой портал, — сказал Иорвет и расстелил на столе карту. — Озеро Моречко, Велен, южнее Коломницы. Я провожу маму.
Гленн утёр глаза, склонился над картой. Иорвет подошёл к Ульяне, прижал к груди, расцеловал, потом пришла очередь сына.
— Я люблю вас до неба, до других миров, — сказала я, сгребла их обоих напоследок в охапку. — Всегда помните это.
Гленн взмахнул руками, и у камина открылось светящееся портальное кольцо.
— Скоро увидимся, — сказал Иорвет детям, и мы шагнули в портал.
***
— Мой сын! — гордо сказал Иорвет, когда мы выступили из портала прямо перед почерневшей вросшей в землю хижиной на берегу крохотного озерца. — Ровно то место, какое я и задумывал.
— Наше место, — улыбнулась я.
— Можешь идти? — спросил Иорвет, мотнув головой в сторону мостков с лодкой.
— Да.
Он внимательно посмотрел на меня — я почти висела, обхватив его за шею. Легко подхватил на руки.
— Это самая романтичная смерть, которая у меня когда-либо была, — засмеялась я, прижавшись ухом к его груди и слушая, как стучит сердце.
Иорвет оттолкнул веслом лодку от мостков. Она плавно покачнулась, выплыла на середину озерца и остановилась. По отвесной скале переливался по камням ручей.
— Иорвет.
Он бросил весло, сел рядом, пересадил меня к себе на колени.
— Я забыла отдать Ульяне медальон, — сказала я. — Пусть активирует его, Весемир подскажет.
— Она найдёт твой медальон, не сомневайся, — сказал Иорвет.
— Передай его! — я приподнялась на его руках.
— Хорошо, передам.
Достала трясущимися пальцами из кармана на груди эликсир.
— Иорвет!
— Я здесь, me minne.
Я вздохнула, обвила его шею руками.
— У тебя вся жизнь впереди. Не останавливайся, иди вперёд, — я тихо рассмеялась. — Но мне льстит, что я была рядом с тобой в лучшие твои годы.
— Я был рядом с тобой все твои годы, — сказал он.
— Это правда, ты всегда был лучше меня, — прошептала я. — С того мига, как я тебя увидела, для меня всегда был только ты один, Иорвет.
— Я знаю.
Мы смотрели в глаза друг другу, я провела ладонью по его щеке. Он склонился, прикоснулся губами к моим губам.
— Открой эликсир. Я засыпаю.
Не спуская меня с рук, он щёлкнул пробкой, почему-то дважды. Поднёс к моим губам пузырёк.
— Велен — это начало и это конец, Яна, — сказал он. — А Уроборос кусает свой хвост и конец становится началом.
К левой ладони прикоснулась его ладонь.
— Va faill, Iorveth, — сказала я.
Эликсир — тягучий, как смола, горький и терпкий полился в рот. Быстро темнело, и затухающим сознанием я успела увидеть, как Иорвет, от которого начало расходиться сияние, приложил к губами пузырёк. Точно такой же, как мой.
— Cead, Jana, — сказал белоснежный Иорвет, которого я видела уже со стороны, и широко улыбнулся — азартно, по-мальчишески, как умел только он.
Силуэты двоих, в объятиях склонившихся друг к другу, бледнели вместе с изнанкой. Миг я парила над качающейся пустой лодкой, где на дне сверкнул ведьмачий медальон с головой волка. А потом провалилась в сон.
Эпилог
— Как ты?
Надо мной склонился муж. Зелёные глаза, родное, любимое, знакомое
