class="p1">От подобной отповеди мне вдруг сделалось смешно. Знал бы он, что спустя века это будет казаться нелепым! Хотя… так ли оно?
Мы добрались до чадивших перед входом факелов.
Драгоценные деревянные ворота, украшенные богатой резьбой, были приоткрыты.
– Он ждет. Сможешь дойти сама, царевна? Я не хотел бы мешать…
Я остановилась, опершись о створку, и прислушалась к собственным ощущениям. Ноги стояли крепко, а вот сердце бешено колотилось, стремясь вырваться из грудной клетки.
– Я пойду, но ты не уходи, хорошо? – я обернулась. Мой проводник стоял совсем близко и задумчиво чесал в затылке.
– Да уж куда я денусь, сиятельная! Хоть всю ночь буду вас караулить, не бойся, – хмыкнул Гаруул, слегка подталкивая меня внутрь. – Ты уж там не ругайся больно…
Я усмехнулась и вошла. Коридор был освещен, но пуст. Со стен, со всех сторон на меня глядели Серебрянорогие, словно укоряя в нерешительности. Его колесницы мчались над землей, сражая врагов мириадами стрел, а обжигающий грозный взгляд пронизывал душу.
Сделав с десяток шагов, я оказалась у святилища. В его глубине, освещенный красноватыми отблесками жаровен, стоял он, тот, что смутил мой разум и похитил сердце. Его фигуру было невозможно спутать ни с чьей другой.
Асмаррах, услышав шорох, быстро обернулся. Он все так же был по пояс обнажен, лишь темный воинский чешуйчатый плащ прикрывал плечи. Я замерла, словно боясь вспугнуть это видение. Чувства нахлынули, сбивая с ног, прерывая дыхание.
– Ты пришла! – хриплый шепот показался оглушающе громким. Он отразился от стен, от пляшущих багровых теней и обступил меня со всех сторон.
– Ты пришла, мой цветочек! Прости меня, я был так глуп!
В мгновение он оказался рядом. В неверных отблесках я не могла четко разглядеть черты его лица, но мне показалось, что он боится. Чего?
– Ты позвал, и я пришла, – сорвалось с губ, и в следующее мгновение его сильные руки подхватили меня.
– Ты пришла! – шептал он, целуя мое заплаканное лицо, а я вдыхала терпкий аромат его тела, боясь пошевельнуться.
Время отступило, замерло и понеслось вскачь, а Асмаррах, словно мальчишка, все кружил и кружил меня, осыпая поцелуями.
– Скажи мне, скажи, правильно ли я услышал тогда! Правильно ли я понял? – прошептал он, наконец, опуская меня у самого алтаря, – Это правда, что ты носишь нашего сына?
– У меня нет причин обманывать тебя, Асмаррах Самирский. Но я не берусь утверждать, что это будет мальчик, – от избытка переживаний во мне, видимо, проснулась саркастичная Юлия.
От неожиданности ответного напора любимый слегка отстранился и пристально заглянул мне в глаза.
– Ты злишься? Ты мне не рада? Твои чувства изменились? – в шепоте звучала неподдельная тревога.
– Нет, я все еще люблю тебя, но ты испугал меня, – выдавила я. На самом деле говорить не хотелось. Хотелось, чтобы он кружил, обнимал, целовал, но слова срывались с губ сами.
– Я боюсь. Я боюсь, что твой гнев навредит мне. Боюсь, что ты ударишь, прогонишь. Ведь если бы не верный Гаруул, ты бы сделал это! Ты собирался поднять на меня руку! – справедливый гнев придавал мне сил.
Асмаррах отпрянул, словно вместо меня перед ним извивалась ядовитая тварь. Отпрянул… и схватился руками за кудлатую голову.
– Ах я глупый баран! Я глупее дворового пса! – причитал царевич, с заметной силой дергая свою шевелюру. – Прости… Я бы хотел сказать тебе, что не смог бы, но я не знаю. Гнев иногда застилает мне глаза, а пламя ярости выжигает мне разум! Ты имеешь право бояться! Я вел себя недостойно, и мне нечем оправдаться. Но обещаю, больше этого не будет! Только будь со мной! Танцуй для меня! Наверное, это боги покарали меня безумием, но я не могу жить, если рядом нет тебя.
Он был искренним и каким-то потерянным. Я сделала шаг, обняла его большую курчавую голову и прижала к себе, гладя упругие волны темных волос. Может быть, я горько пожалею об этом, но сейчас мне хотелось ему верить, любить и не думать о будущем.
– Любимый, родной мой, я так боялась за тебя! – слезы вновь покатились по щекам. И вот опять его горячие губы целуют мои соленые щеки, глаза.
– Я никогда не причиню тебе вреда, мой цветочек! И никому не позволю! Ты не должна была все это видеть! Не должна, и я увезу тебя домой!
Домой… А ведь в Ассубе враги, совсем рядом кочевники, пожары! Во дворце предатели и убийцы. Я мягко вывернулась из объятий.
– Я ведь пришла сюда за помощью, Асмаррах. После отъезда владыки меня пытались убить враги, а часть моего города сожгли степняки! Я не могу вернуться туда без защиты. Я искала защиты отца, но теперь прошу твоей, полководец!
– Убить? Кто? – в глазах царевича снова заплясало гневное пламя, – Назови мне его имя, и он пожалеет о том, что увидел свет! Я сделаю жизнь твоих врагов хуже, чем жизнь голодной бродячей собаки! Прикажи, и мои войска послушают тебя, как меня…
– Погоди, – мне пришлось снова обнять его, чтобы он не исчез карать обидчиков праведным гневом сей же миг. – Сейчас ты все рано ничего не сделаешь, на дворе ночь, а в долине карешские войска, с которыми еще не все решено. Нам нужно поговорить сейчас об этом! Я ведь тоже виновата перед тобой.
Асмаррах недоуменно посмотрел на меня и хотел было что-то возразить, но я прижала палец к его губам.
– Я ведь так и не рассказала владыке о нас. Он был слишком зол и не поверил бы мне! Оттого я испугалась, решила подождать до подходящего времени, а тут война на границе. Вот так… Теперь можешь злиться.
Но в ответ на мое признание любимый только рассмеялся.
– Цветочек, ты самая необычная из всех женщин на свете! Другая бы укоряла меня за то, что оставил ее одну, но не ты. То решение было глупым. А я даже не подумал, что гнев старого лиса может быть не слабей моего! Я должен был сделать все сам, а не просить тебя! Но не успел. Поверь, если бы хоннитский щенок не поймал меня тогда, я бы давно был в Ассубе с войском!
Теперь настала моя очередь удивляться, но Асмаррах увильнул от ответа.
– Не будем об этом! Я не хочу… – он склонился ко
