Эльвер с прежней невозмутимостью повернул руль, сворачивая на боковую улицу.
Отца МакЛарена мы застали на заднем дворе церкви, где он кормил дюжину облезлых бродячих кошек, выкладывая в разноцветные пластмассовые миски корм из консервных банок. Несколько опустошённых жестянок уже лежали в стороне.
— Доброе утро, святой отец, — поздоровалась я, подходя.
— Доброе утро, — слегка смущённо кивнул он, и посмотрел на своих нахлебников. — Помогать страждущим наш долг, и не только людям, но и другим божьим тварям.
— Вы кормите их регулярно? — спросила я.
— Дважды в день, — ответил он, наполняя последнюю миску. — Мои родственники каждое утро присылают мне упаковку с двенадцатью банками свежего корма, прямо с ночной смены. Иногда не хватает, я звоню им, и они присылают ещё, — он усмехнулся. — Некоторые наши прихожане со здоровым чувством юмора называют нашу церковь собор святого Мурра, надо полагать, в честь друга и вдохновителя Гофмана.
Я невольно улыбнулась. Он вопросительно взглянул на меня.
— Мне просто понравилось, что вы назвали кота вдохновителем, хотя, наверно, так и было.
— Так и было, — горячо закивал он, но тут же замотал головой. — Нет, нет, я не буду начинать, иначе уболтаю вас. Моя любимая тема — это роль кошек в мировой истории и, в частности, в европейской литературе. Я даже написал на эту тему диссертацию, и она была напечатана в ряде изданий.
— Это очень интересная тема, и я с удовольствием ознакомлюсь с вашими исследованиями, но в другой раз.
Он кивнул и собрал пустые банки в пластиковый пакет.
— Вы ведь пришли не за этим, верно? — спросил он, доверчиво взглянув на меня, а потом на Эльвера.
— Да, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, касающихся истории вашего рода, но не знаю, насколько уместно будет спрашивать католического священника о дьявольских проделках.
— IV Латеранский собор в 1215 году установил существование Дьявола, — спокойно произнёс отец МакЛарен, — это было при Папе Римском Иннокентии III, а в 1974 году Папа Павел VI подтвердил существование Дьявола не только как символа зла, но и как физической реальности. Об этом писали и многие отцы Церкви. Так что я не могу игнорировать реальность, тем более в существующих сейчас в Новом Орлеане условиях. Видите ли, раньше мои кошки приносили на крыльцо мышей и птиц, а теперь иногда приносят маленьких человечков. И я не знаю, насколько это греховно, и как их следует хоронить, поскольку это не люди в прямом смысле слова, но, несомненно, существа думающие и чувствующие. Иногда я даже склоняюсь к мысли, что у них может быть душа. Ведь ещё сто пятьдесят лет назад Церковь признала наличие души у инопланетян, — он грустно улыбнулся. — Так что, дьявольские проделки входят в сферу моих профессиональных интересов.
— Речь идёт не о настоящем, а о достаточно отдалённом прошлом, и относится к одной из легенд, связанных с Вашей семьёй.
— МакЛаренов? — он жестом пригласил нас следовать за собой и пошёл к церкви. — Я действительно изучал некоторые фрагменты истории нашего рода. Он очень древний. Но мы лишь боковая ветвь рода по женской линии. Среди моих предков оказалось несколько очень самостоятельных, эмансипированных дам, которые заводили детей, не связывая себя узами брака, и передавали им свою фамилию. В этом нет ничего плохого, но, естественно, в традиционном смысле мы не можем считаться полноправными членами клана МакЛаренов. Но нас это никогда не смущало.
Мы вошли в церковь через боковую дверь и присели на дубовые скамьи в высоком прохладном зале. Эльвер тут же принялся изучать резной алтарь, внимательно прислушиваясь к разговору.
— Меня интересует легенда о Псах МакЛаренов, — проговорила я.
Священник понимающе кивнул.
— Да, это очень занятная история, но она основана лишь на слухах и древних поверьях. Возможно, это просто одна из версий легенды о Ночной охоте. Но кое-что всё-таки за этим кроется. В тринадцатом веке действительно жил некий Дункан МакЛарен, достаточно богатый и просвещённый человек. Он имел шестерых детей от трёх жен, впрочем, его единственная дочь умерла в младенчестве. А пятеро сыновей выросли и даже участвовали вместе с отцом в Шестом крестовом походе, который проходил в 1228–1229 годах от Рождества Христова. Сам он, вроде бы, участвовал ещё в четвертом и пятом крестовых походах, но это только предположение. В седьмом они уже точно не участвовали, а он начался в 1248 году. Значит, что-то странное произошло с ними между 1229 и 1248 годами. Что именно, сказать трудно. Говорят, что они чем-то прогневили Господа. Учитывая, что они были тамплиерами, то, скорее всего, занимались чернокнижием и достигли определённых успехов, возможно, даже продали душу Дьяволу. Из-за этого их замок был осаждён, а затем разрушен, они, вероятно, убиты, а их неприкаянные души превратились в призрачных то ли всадников, то ли псов. Легенды очень неясные и имеют несколько вариантов. Фактически же известно, что после их гибели их имущество пытались прибрать к рукам тамплиеры, но одновременно на него стали претендовать церковь и светские власти, а затем вмешался и король. Пока шла тяжба, а спорить, судя по всему, было из-за чего, подрос первенец старшего сына старика Дункана Яков и предъявил свои права на наследство. Пожалуй, о нём сохранилось больше всего сведений из всей этой истории. Это был очень сильный, умный и безжалостный человек. Он был храбрым воином и верно служил королю, в результате чего сумел-таки получить если не всё, то большую часть наследства своего деда. По понятным причинам он избегал упоминаний о прискорбном случае со своими старшими родственниками, поэтому до нас дошли только народные предания.
— А дети остальных братьев?
— О них мне ничего не известно. В дальнейшем род шёл от Якова.
Мне припомнился Дэвид, и я вынуждена была признать, что сын такого отца вряд ли упустил бы своё. И Джулиан был прямым потомком Дэвида, а не Хаймеша. Вот откуда у него эти зелёные глаза.
— А что вам известно о Джулиане МакЛарене? — спросила я.
Священник растеряно взглянул на меня.
— Может, вы мне напомните, когда он жил? — пробормотал он, засовывая руку в карман сутаны. Мгновение спустя он достал оттуда карманный компьютер.
— Приблизительно в шестнадцатом веке.
Он кивнул и застучал по клавишам.
— Да, действительно, был такой, — кивнул он, глядя на экран, — Сын Ангуса МакЛарена и его супруги Хизер. Это не основная ветвь, Ангус был всего лишь младшим из четырех братьев и, видимо, владел только тем, что получил в качестве приданого при женитьбе. Хизер была очень дальней родственницей Макинтошей и вряд ли могла принести своему мужу большое состояние. У них было трое детей: Эдмунд, Кэролайн и Джулиан. Старшие дети вместе с родителями погибли от чумы. Джулиан… — священник быстро читал текст, появлявшийся на экране. — Он был незаурядной личностью. С юных лет он привлёк внимание весьма влиятельных покровителей своей эрудицией и жаждой знаний. Его отправили на учебу в Сорбонну, затем он прожил год в Лозанне и пару лет в Праге, где и начал всерьёз заниматься алхимией. По возвращении был врачом и алхимиком при дворе епископа, но не долго. Он умер в 1523 году в возрасте двадцати семи лет. Эта ветвь рода пресеклась на нём.
