рюкзак открыт, а раскрытый блокнот торчит одним краем наружу.
На последней странице появилась надпись, написанная незнакомым почерком — коряво, не всегда разборчиво и поперек линий.
«Ты был прав — океан прекрасен. Я нашла то, что искала, а еще храню нашу любовь. Все плохое я отпустила, но все время думаю о тебе. Не хочу, чтобы ты грустил, а ты наверняка грустишь, потому что не умеешь растворять эмоции. Ты хороший человек, и я расскажу о тебе всем сестрам. Они должны знать, что не все люди плохие, есть и хорошие — как ты, мой отец и братья. Это твоя дочь, ее зовут Энори. Рядом с ней всегда легко и светло. Она солнце. Вам будет хорошо вместе. Я хочу, чтобы она выросла среди людей, как я. Хочу, чтобы ты ее вырастил. Я найду вас, когда о тебе узнают все нирайи».
Дэш выронил блокнот и уставился на малышку. Отдохнув, она сжала кулачки и заголосила с новой силой.
Эпилог
июль 2014
Машина резко остановилась, выдернув из туманной мучительной полудремы, и вернула к реальности. Последние воспоминания о наших с Дэшем похождениях: поиск Мишель Легран, празднование тысячного упокоенного призрака, побег от Охотниц — рассыпались в голове. За окном все еще не плескалась вода, только иссушенный песок лежал на обочине, да мелкая пыль танцевала на ветру.
— …Мистер Холландер, прошу вас выйти. — Полицейский отступил на шаг, давая возможность открыть дверь. Из патрульной машины вышел его напарник.
— Если попросят выйти и тебя, выходи спокойно, — тихо произнес Дэш, повернувшись ко мне. — Не спорь, не сопротивляйся и не кричи. Договорились? Это обычный дорожный патруль.
Он открыл дверь, держа руки на виду, потом медленно вышел. Не надо было ехать через федеральное шоссе, надо было пробираться сельскими дорогами.
Полицейский расспрашивал откуда мы едем и куда, Дэш спокойно отвечал. Его волосы с проседью на ярком солнечном свете казались еще белее, а сам он изо всех сил прикидывался законопослушным гражданином. Полицейскому не понравился какой-то ответ Дэша, он потребовал подробности, расспрашивая резко и назойливо. Его напарник стоял у нашей машины с моей стороны и держал руку на кобуре.
— Повернитесь! Положите руки на капот! — скомандовал полицейский.
За секунду Дэш оказался распластан на капоте. Один офицер держал его под прицелом, а второй обыскивал.
В глазах Дэша, устремленных на меня сквозь пыльное лобовое стекло, застыл страх. Он боялся не полицейских, он боялся за них. Его губы шевелились, беззвучно произнося:
— Не надо. Стой.
Прости, Дэш. Не хочу, чтобы тебя пристрелили.
— Прошу вас покинуть машину! — произнес второй полицейский, наводя оружие на меня.
Я решительно распахнула дверь и вышла.
Дэш замер, почти перестал дышать.
— Вы обознались, — пропела я. — Вы приняли нас за других. Настоящие преступники только что проехали мимо.
Полицейские поморгали. Первый отпустил Дэша и схватился за рацию, а второй попятился, убирая оружие в кобуру.
— Мы засекли угонщиков! — наговаривал в рацию первый. — Они только что проехали мимо по Восьмидесятому шоссе. Начинаем преследование!
Полицейские сбивчиво извинились, бросились к своей машине и укатили под вой сирены. Через пару минут пыль улеглась. Все стихло.
Дэш буравил меня тяжелым взглядом.
— Что? Я просто попросила их уйти и все. Ничего же не случилось.
— Садись в машину, Энори, — приказал он.
В машине мы немного посидели, глядя вперед на пустую дорогу. Адреналин разогнал болезненную дрему, и ко мне вернулся интерес к происходящему.
— И вообще, возможно, это не за нами. Они говорили про каких-то угонщиков. Они их ищут, а не нас.
Мы сорвались с места. Дэш злился и боялся. Я чувствовала это и злилась сама.
— Ты настолько мне не доверяешь? Думаешь, я вообще себя не контролирую?
— Дело не в этом, Энори.
— А в чем?
Он молчал, и моя злость перешла в глухое раздражение.
— Дэш…
— Прекрати называть меня по имени! Слово папа, что, отменили? Что за манера?
Я не стала ввязываться в спор. Ну как ему объяснить, что пару лет назад я начала звать его по имени именно потому, что такое обращение лучше передавало моё к нему отношение, нежели банальное «папа»? Чем старше я становилась, тем больше наши отношения становились круче. Это не просто родство. Он стал относиться ко мне как ко взрослой личности. Ну, почти. Как к соратнику, единому по духу. Он не просто обо мне заботился, как все родители, уважал мое мнение и мои желания. Мы делили секреты, смеялись до слёз и планировали будущее. Он же мой друг, не просто отец.
Тем более обиднее, что сейчас он вдолбил себе в голову, что потеряет меня, едва мы достигнем океана. Вел себя так, будто это уже случилось. Пока мы ехали, он словно бесконечно прощался со мной без слов. Что за ерунда? Неужели он думал, что едва я увижу большую воду, нырну и забуду о нем?
— Мы просто обязаны доехать, — заговорил Дэш. — Ты обещала мне встречу кое с кем, помнишь? Именно поэтому мы сейчас едем через весь континент.
— Я тоже ее жду, — улыбнулась я. — Она приплывет.
— Думаешь, она останется? Она ничего не говорила?
Дэш спросил это с такой надеждой, что я расстроилась, потому что не знала ответа. Дэш давно не сердился на маму, но очень хотел ее увидеть, поэтому для него так важно было добраться до Мексиканского залива. Как и для меня. Мама скучала по нам и приходила ко мне несколько раз, но не говорила с Дэшем. Я упрашивала ее вернуться, но она слишком долго жила в океане и боялась людей. Она хотела, чтобы не боялась я, хотела сделать из меня человека. Но я не человек, хотя и умею им притворяться.
— Я не знаю. Прости, папа.
Какое-то время мы ехали в молчании.
— Заправка. Пойду куплю воды.
Мы снова остановились, и Дэш предпочел закончить разговор.
Он был жутким консерватором: да, часто менял телефоны и машины, потому что боялся, что на него выйдут, но все равно хотя бы через раз выбирал одни и те же модели. Носил одну и ту же одежду, пока она не начинала расползаться по швам, да и после покупал что-то похожее. Дэш был самой постоянной и надежной переменной в моей жизни.
Наблюдая, как он возвращается и тащит два галлона воды в пластиковых бутылях, я прикидывала, получится ли забрать у него кольцо, чтобы заставить поспать. После десяти часов за рулем он не выдержит еще двадцать пять.
…До порта Арансас в Мексиканском заливе мы добрались через три дня.
