— Но он прав! — очевидно заключила я и сразу же пояснила открывшей от возмущения рот подруге: — В смысле, он прав в том, что ты избалованная и капризная. Это не плохо, просто… просто ты не сможешь жить в Таххарии-Хан. Жестокие обычаи, походные условия, выжженная трава степей и бесконечное выживание, — я попыталась вспомнить что-то ещё о стране варваров, но на ум ничего не приходило, поэтому я коротко резюмировала. — Сирена, ты совершаешь глупость!
— Знаешь, что! — всё-таки возмутилась серебристая лилия. — Не тебе мне говорить о глупостях! С тех пор, как выяснилась правда о твоей матери, ты только и делаешь, что их совершаешь! Я хотя бы имею мотив! Я могу стать амирьей — королевой Таххарии-Хан! Меня будут почитать, уважать и славить! Паломники будут нести дары к моим ногам, а таххарийцы склонять головы при моём появлении! И никто! — она подняла вверх пальчик. — Никто не посмеет сказать, что я ему мешаю или требую слишком много внимания!
— Очень красивая теория, — парировала я. — Но ты быстро передумаешь, когда начнёшь спать на шкурах и питаться недожаренным мясом. Не говоря уже о том, что со свободой можешь распрощаться. Этот дикарь не любит, когда ему перечат.
— Я сумею его обуздать! — хмыкнула Сирена, и я надула щёки.
Вот как с ней разговаривать? Леди Эстель не имела понятия даже о жизни простолюдинов Квертинда, не говоря уже о нравах дикарей. Как можно быть настолько… самоуверенной?!
Палатка очередной раз пыхнула, выплюнув густое облако дыма с пеплом. Золотистые пластины на её стенах зашатались, глухо захлопали о плотный войлок. Проходящий мимо рудвик ухнул и споро припустил в сторону ёлок — подальше от ахатвари. Весьма мудрое решение, рассудила я. Что происходило внутри я не знала, но надеялась, что вошедших девушек не поджаривали на вертеле под ритуальные песни. В любом случае, проверять лично мне не хотелось.
— Идём, — схватила я подругу за рукав.
Удалось сдвинуть почти на пять шагов прежде, чем Сирена превратилась в упрямого капрана, уперевшись ногами.
— Вы уходите? — спросила замёрзшая тоненькая целительница, что стояла за нами.
— Да! — выпалила я.
— Нет! — возмутилась Сирена.
Единства с подругой у нас по-прежнему не было, но это был вопрос десятый. Сейчас важнее всего было удержать Сирену от вздорных решений, последствия которых она не осознавала. Хотя, казалось бы, — что тут анализировать? Воззвать к сознательности серебристой лилии у меня не получилось, значит, придётся протащить леди Эстель через всю площадь. Пожалуй, сразу в мужской корпус.
— Срочно позови Лонима, — кинула я Фидерике, ухватывая сопротивляющуюся подругу за талию.
Кто-то рядом послушно сорвался с места, но я не успела заметить, кто именно, потому что Сирена вцепилась в мои некстати распущенные волосы, не позволяя повернуть голову.
— В этом вся ты! — она продолжала упираться ногами. — И твоя дурная наследственность! Одной грубой силой не решить проблему!
— Скажи это варвару, за которого ты собралась замуж! — разъярилась я не на шутку.
Пусть ненавидит меня ещё больше, пусть оскорбляет, но загубить свою жизнь из-за короткого обиженного порыва я Сирене не позволю. Поднять девушку мне не удалось, но я явно выигрывала схватку, и мы короткими, но уверенными рывками приближались к ступеням. Она принялась молотить меня кулачками по спине. Между прочим, довольно ощутимо.
— Мейлори Юна Горст, — ворвался в нашу перепалку низкий мужской голос. — Ты принесла мне дуната мар?
Перед палаткой вдруг стало очень тихо.
Слышалось только далёкое потрескивание костра и тихие напевы. Даже хруст снега пропал — каждый боялся сдвинуться с места.
Хьель-амир стоял, откинув полог, и наблюдая за моими попытками силой принудить Сирену покинуть это место. Последняя тоже удивлённо застыла. Не ожидала, что варвар знает и помнит моё имя. Я сама, честно признаться, оторопела от его хорошей памяти.
— Дуната мар принесла я, — ловко вывернулась студентка Эстель и присела в реверансе, приподняв полы накидки. — Юна Горст и Фидерика Уорт сопроводят меня в атхавар.
Коротко ругнувшись на то, что Сирена сориентировалась быстрее, я встала за её спиной.
— Как тебя зовут? — обратил хьёль-амир внимание на потенциальную невесту.
Даже мне от его наглого взгляда стало не по себе. Махди ад-Хадзин очень подробно рассматривал Сирену, как товар на рынке. Задержался глазами на ножках, торчащих из-под плотной ткани накидки.
— Леди Сирена Эстель, Ваше Высочество, — не спасовала она в ответ.
— Сирена, пошли отсюда, — процедила я сквозь зубы и дёрнула её за капюшон.
— Нет, не высочество, — поправил варвар. — Если станешь невестой, сможешь звать меня своим повелителем.
В словах дикаря не было ни капли иронии. Он покровительственно протянул руку, приглашая Сирену войти в атхавар.
— Убедилась? — прошептала я её затылку. — Теперь идём.
— Это обычная формальность, — кинула Сирена через плечо и уверенно двинулась на встречу хьёль-амиру.
Я почти вскрикнула от возмущения. Хотелось призвать на помощь окружающих, но девушки только таращились на высокого варвара, сменившего броню на короткую меховую безрукавку. Кожа его блестела металлом даже в тумане, хопеши покоились на бёдрах. Рядом тихонько прошуршала накидкой Фидерика, нырнувшая в пышущее жаром и светом нутро палатки вслед за Сиреной. Все без исключения взгляды уставились на меня, вызвавшую промедление. И самый противный и мерзкий был прищуренный взгляд золотистых глаз.
Без лишней спешки я проверила своё оружие, слегка размяла пальцы и под гробовое молчание прошла до шатра, чтобы окунуться в таххарийское пекло вслед за своими полоумными соседками. По пути успела поразмыслить о том, почему связь с Лонимом, находчивым и здравомыслящим, так плохо повлияла на разум Сирены.
Помимо нас внутри атхавара оказалось пятеро, включая самого хьёль-амира.
Двое охранников, таких же бронзовых и скуластых, как и сам иноземный принц, сразу стали за опустившимся пологом, преграждая нам выход. Махди ад-Хадзин устроился между полыхающих жаровен на низком табурете, скрестил ноги, уложил хопеши на бёдра. По правую руку на узорной подстилке распластался волк, даже не поднявший головы с лап при нашем появлении. Устал, должно быть, бедолага.
Пятой была ведьма.
Хотя признать в лысом, сгорбившемся над одной из жаровен существе женщину было не очень просто. У неё не было не только волос, но даже бровей и ресниц. Их странным образом заменяли татуировки. От самой макушки вниз тянулись синие линии, пересекающие её затылок, виски, щеки. Ровными дорожками они спускались по шее до самой груди и закручивались в спиральные орнаменты причудливого ожерелья. Одеждой лысой старухе служили куски шкур, подпоясанные венком из сушеных трав — я не представляла, как это конструкция удерживается на сморщенном теле. Вдобавок ведьма отрывала крупные пучки от своего пояса и кидала их в огонь, наполняя и без того душное помещение шатра запахом жжёных сухоцветов.
