глубине его души. Он надеялся, что в прекрасных глазах Софии все же мелькнет та теплота, с которой она смотрела на него прежде, но вместо этого он видел лишь жалость и злость.
Заканчивая историю, Иван наконец перевел взгляд на коллекционера, на удивление терпеливо выслушавшего всю историю. Странно, но где-то в глубине души, профессор испытывал к нему некоторое сочувствие. В конце концов, как София и Питер, Планкин со своими людьми оказался заложником обстоятельств, что были режиссированы самим же Иваном:
– На этом все! – смиренно взглянув на расплывшееся в улыбке бледное лицо безумца, подытожил Иван.
– Ах, месть… – наигранно зевая и закатывая глаза, процедил Планкин: – …Не так, чтобы это было ну очень уж тривиально…, – размеренно шагая, словно заправский театрал провинциальной труппы, Планкин явно получал несказанное удовольствие от всего, что и как он говорил: – …Для этой парочки… – помедлив, коллекционер поочередно навел дуло обреза на Софию, а затем на Питера: – …Думаю твой рассказ оказался весьма неожиданным!
– Ты сам все слышал! – свирепея от игры в загнанных мышей и садиста кота, процедил Иван: – Они не причем, это я тебя использовал, я одурачил и заставил гнаться за мной через половину земного ш…
Парой прижимистых шагов преодолев расстояние отделявшее его от профессора истории, Планкин схватил пленника за края воротника и что есть сил закричал:
– Твоя потаскуха сознательно украла у меня это чертово письмо и мне плевать, как оно появилось у меня, мне не плевать на другое, мне не плевать, что какая-то девка решила, что сможет безнаказанно так поступить со мной! – заканчивая фразу, коллекционер со сноровкой профессионального бойца вскинул руку над головой и тотчас нанес мощный удар в лицо своего обидчика, высекая глубокую рану над его левым глазом.
Заваливаясь навзничь, профессор на мгновение вновь провалился в забытые, но собрав последние силы в кулак, сразу поднял голову, направляя взор на продолжавшего кричать коллекционера. Горячая кровь, медленно струившаяся из раны, мешала обзору, но даже одним глазом, Иван одарил своего пленителя испепеляющим взглядом
– … Все, что находится здесь, включая Ваши никчёмные жизни, принадлежит… – судорожно размахивая руками и брюзжа слюной, не унималась коллекционер: … Это сокровище, этот город все мое!
– Но нашел это не ты… – короткая фраза, произнесенная Софией без единой эмоции и буквально брошенная куда-то в пустоту в одно мгновение, заставила иссякнуть поток бессвязных воскликов коллекционера.
Одним порываем все, включая откровенно не понимавших ничего, парочку солдат Планкина оглянулись на девушку.
– Молчать! – первым прервал молчание, Ханин, на чьем лице короткая фраза Софии отразилась не столько недоумением, сколько испугом. Громадный охранник хранил молчание на протяжении всего спектакля своего господина, но стоило воровке вступить в диалог, верзила тотчас отреагировал.
– Помолчи, – коллекционер одним коротким движением остановил двинувшегося к пленнице амбала и сам приблизился к воровке: – Не понял, о чем ты? – в этот раз коллекционер обратился к девушке.
– Ну как же, – не естественно изогнувшись в попытке улучшить себе обзор, Иван был готов поклясться, что увидел улыбку слегка подернувшую уголок губ продолжавшей говорить девушки: – Ты явно в своем деле лучший! Но даже для тебя, найти затерянный легендарный город, буквально построенный из золота… Это могло бы стать делом всей жизни! – София говорила вкрадчиво, нисколько не сомневаясь в своих словах: – Готова поспорить, ты уже представляешь всевозможные интервью, обложки глянцевых журналов с твоим лицом на развороте… – на мгновение остановившись, София надменно улыбнулась и продолжила вести массированную бомбардировку самолюбия, начавшего осознавать, о чем толкует воровка, Планкина: – Ну и наконец экранизацию этого величайшего открытия!
– В отличие от тебя, у меня еще будет время все это обдумать, – стиснув челюсти попытался парировать коллекционер, что, впрочем, нисколько не помешало воровке продолжить.
– Только вот обдумывать нечего… Единственная причина, по которой ты находишься в этом месте, это я и он! – София коротко кивнула на Ивана, наконец справившегося с головокружением и вновь вставшего на колени: – Он использовала тебя, чтобы привлечь чье-то внимание, я просто обокрала тебя, ну а ты, как бешенный пес гнался за костью, – заканчивая фразу, София хищно улыбнулась и коротко добавила: – По такому случаю, у меня есть предложение для названия фильма, как насчет: «Великий пшик и никакого таланта!»?
– Заткнись! – несмотря на весьма красноречивую команду, Ханин, прекрасно понимающий, о чем говорит воровка и ясно видящий, что ее слова достигли цели, попытался опередить надвигающуюся бурю, но успев прогрохотать всего лишь слово, быстро осекся. В складывающейся ситуации у бывшего военного был не самый богатый выбор. Все что он мог, это попытаться заткнуть девчонку, или смиренно дожидаться окончания перепалки коллекционера и воровки, которая явно опережала своего оппонента в красноречии.
Далеко не самым изысканным способом, воровка ловко загнала самовлюбленного коллекционера в ловушку его же собственной гордыни и не останавливаясь продолжала наращивать давление. В сущности, услышав последнюю безответную фразу-укол, охранник понял, что любое его действие скорее всего только ухудшит и без того сложную ситуацию, но повинуясь внутреннему голосу, все же решился и судя по бездонной темноте оружейного ствола, сейчас настойчиво упиравшегося ему в грудь, патологическое рвение Ханина к активным действиям вновь сыграло с ним злую шутку
– Значит она права? – переключив внимание на громадного охранника, уже успевшего тысячу раз проклянуть себя за несдержанность, Планкин сквозь зубы, гневно выцеживал слог за слогом: – Судя по всему, в твоих глазах я даже хуже, чем пес. Очевидно ты Алёшенька считаешь, что я не в состоянии справиться с какой-то дешевкой?
Из последних сил удерживая остатки самообладания, Ханин сосредоточенно взирался в залитые пеленой ярости глаза своего нанимателя. В жизни бывалого военного подобная сцена была далеко не первой. Впрочем, прежде ему угрожали оружием в более приземленной обстановке, нежели затерянный мифический город, да и страдальцы жаждавшие его смерти зачастую были куда уж более стабильны. Но если отбросить все внезапные условия, для великана сейчас не было ничего нового. Алексей, прислушавшись к канонаде воплей своего инстинкта самосохранения, мог в любое мгновение провести несколько плавных, отточенных практически до машинного автоматизма действий и разоружить своего нанимателя. Но все же, короткие строки рабочего контракта, оказывали куда большее влияние на его решения, от того, Ханин продолжал стоять на месте не смея даже шелохнуться.
– Знаешь, что я тебе скажу? – реакция коллекционера было столь неожиданной и бурной, что никто из присутствующих, включая Софию буквально не могли вымолвить не слова, и только сам Планкин выдержав несколько томительных секунд, не опуская оружия вновь обратился к воровке: – Я согласен с тобой, не я нашел Убар, но как и прежде… – Планкин опустил
