Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
режим в Сирии от исламистских радикалов. Русские, по моему мнению, вряд ли могли бы задействовать серьезную дипломатию и уж тем более не стали бы использовать свои ограниченные возможности, пытаясь повлиять на передачу власти. Я сказал, что для того, чтобы оживить дипломатию, следует поставить «больше фигур на шахматную доску», а именно разработать широкую и эффективную программу военной подготовки и вооружения слабеющих представителей умеренной оппозиции и рассмотреть вопрос о создании нескольких своего рода «зон безопасности» вдоль границ Сирии с Иорданией и Турцией, где оппозиционеры могли бы проходить обучение, охраняя перемещенных лиц, и таким образом постепенно усваивать навыки управления. Это могло бы по меньшей мере указать на направление будущего транзита власти.
Эти доводы были знакомы президенту. Он внимательно выслушал их, не отметая с ходу, но трудно было не заметить, что рекомендации относительно создания «зон безопасности» вызывают у него раздражение, поскольку в связи с этим вставало множество вопросов о том, кто именно будет обеспечивать безопасность и сколько это будет стоить, не говоря уже о сложном вопросе о международно-правовых основах таких зон.
Шел 2014 г. Неожиданно быстро начал набирать силу ИГИЛ. Мосул пал. Возникла серьезная угроза стабильности в Ираке, которая в конечном счете подвигла Белый дом на более решительные действия. Под руководством Пентагона была запущена программа военной подготовки и вооружения умеренной оппозиции стоимостью $500 млн. По официальной версии, участники программы должны были бороться не с Асадом, а с ИГИЛ. Как оказалось, мы действовали слишком неуклюже и делали слишком мало и слишком поздно, чтобы оказать какое-либо заметное влияние на гражданскую войну в Сирии. Коалиция исламистских боевиков, воспользовавшись действиями ЦРУ в сочетании с поддержкой стран Персидского залива, добилась значительных успехов, что вызвало глубокую озабоченность в Москве[142]. В результате в начале осени 2015 г. Путин более решительно вмешался в гражданскую войну в Сирии, при относительно скромном российском военном присутствии добившись максимального политического эффекта. Российские удары с воздуха поддержали силы Асада и помогли им получить преимущество на земле. В итоге в конце 2014 г., когда я оставил работу в правительстве, возглавляемая нами кампания против ИГИЛ загнала халифат в прежние границы Мосула и Эр-Ракки. Башар Асад остался в Дамаске. Он установил контроль над большинством крупнейших населенных пунктов Сирии, опровергнув предсказания о своем близком уходе, и разрушил свою страну, восстанавливать которую придется уже новым поколениям.
* * *
Череда трагических событий в Сирии, Ливии и Египте, пришедшихся на время правления администрации Обамы, была лишь частью большой внешнеполитической повестки дня США на Ближнем Востоке. Стратегия Обамы в широком смысле – его игра вдолгую – была нацелена на постепенное преодоление продолжавшейся не одно десятилетие психологической, военной, дипломатической и политической зависимости региона от американский внешней политики. Президент знал, что мы не могли полностью уйти из этой части мира или пренебречь старыми угрозами; однако, по его мнению, пришло время изменить баланс используемых нами политических средств. Президент считал, что мы слишком долго вкладывали слишком большой капитал в необдуманное сочетание стратегических инструментов, партнеров и целей. Пришло время восстановить равновесие, используя рычаги влияния там, где мы могли решать проблемы, чреватые серьезными последствиями для стабильности в регионе, такие как иранская ядерная программа или арабо-израильский конфликт; построить улицы с двусторонним движением, учитывая, что внешняя политика США слишком долго многое давала региону, получая от наших партнеров и союзников слишком мало, и, наконец, приложить серьезные усилия, чтобы помочь региону справиться с проблемами, связанными с неразвитостью системы образования, а также невозможности экономической и политической модернизации, создающими благоприятную среду для экстремизма.
Все это было замечательно, но оказалось, что сделать это намного труднее, чем думал Обама. На отдаленные результаты игры вдолгую влияли бесчисленные осложнения, возникшие в ходе коротких партий, повороты и завихрения, ставшие для президента неожиданностью, и его тактические шаги и компромиссы, разочаровавшие всех нас. К началу второго президентского срока Обамы бесконечные заседания комитета глав ведомств и комитета заместителей министров в Белом доме, более половины которых было посвящено обсуждению ближневосточной проблематики, мешали видеть, как происходит восстановление внешнеполитического равновесия за счет усиления азиатского направления и как реализуются другие приоритеты. Разумеется, отчасти это объяснялось самой природой внешней политики. Предположения не всегда оказываются верными. Случаются неожиданности, нарушающие планы. И все же именно глубокая убежденность Обамы и его ближайших советников в мудрости их игры вдолгую стала причиной их неспособности учитывать непредвиденные события и новые обстоятельства.
Именно «арабская весна» показала это со всей очевидностью. Несмотря на весь драматизм и тяжелые последствия арабских революций, случившихся в эпоху Обамы, они были только первым этапом намного более длительного процесса, первым раундом сражения с бедами этой крайне неблагополучной части мира. Потрясения затронули не только Египет, Ливию и Сирию. Это могут подтвердить тунисцы и йеменцы, и не только они. Просто страны, о которых идет речь, были наиболее важны для американской внешней политики. Несмотря на все неизбежные тактические оплошности и то, что многое, наверное, можно было сделать иначе и лучше, в целом действия администрации Обамы в Египте были правильными. Мы признали пределы нашего влияния, организовав отставку Мубарака так, как мы это сделали, и сохранив сотрудничество в области безопасности, которое, несмотря ни на что, до сих пор не утратило своего значения.
В Ливии мы совершили ряд серьезных ошибок. На мой взгляд, они были связаны не столько с нашим первоначальным решением действовать, сколько с тем, что нам не удалось разработать и реализовать реалистичный подход к обеспечению безопасности после падения Каддафи. Мы помогли предотвратить кровопролитие и сыграли решающую роль в тактическом успехе международной военной операции. Однако наши среднесрочные предположения оказались неверными. Мы сильно переоценили способность Ливии к восстановлению после свержения Каддафи и стойкость наших партнеров и, наоборот, недооценили жестокость контрреволюционных сил, в том числе в Египте и странах Персидского залива, являвшихся нашими ближайшими партнерами.
Но самой серьезной проблемой стала Сирия. Военное вмешательство не только не привело бы к ее решению, но, напротив, лишь осложнило бы ситуацию. Ошибка, которую мы совершили в период между 2012 и 2014 гг., состояла в том, что при постановке целей мы проявляли максимализм, а при выборе средств – минимализм. Если бы мы ставили перед собой более скромные задачи (например, более плавное изменение правления после Асада) и добивались их, прилагая более серьезные усилия (например, поторопились бы с разработкой более мощной программы военной подготовки и вооружения представителей умеренной оппозиции), сочетание целей и средств было бы оптимальным. Мы, надо думать, обеспечили бы себе больше дипломатических рычагов влияния и увеличили шансы на согласованную передачу власти, если бы начали действовать раньше и более решительно –
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
