роскранский, а Киард и упонский. Когда-то Грейс начинала учить немецкий, но забросила, как и уроки по фортепиано.
Ее внук Гай еще дальше будет от предков своей прабабки, впитывая в себя совершенно иные ценности и традиции. А еще, конечно же, мощная сила для их княжества – религия, несущая в себе неизгладимый след.
Все изменилось, запуталось и срослось. Создан был новый мир, сменились поколения.
– Мам, – Киард, как в детстве, уткнулся носом ей в плечо и прошептал еде слышно. – Я скучаю по папе.
Нынешний князь Грепиль чуть судорожно вздохнул, чтобы не дать себе пролить хотя бы одну слезинку – он же мужчина.
Но отца все же не хватало. Вспоминая свое детство, он сразу представлял его с собой рядом, а еще где-то вдалеке мать, которую толком он не видел. У Киард были друзья, рядом постоянно отце с бабушкой и Хезер, а еще Жанна и дядя. Отсутствие матери он стал замечать лишь, когда вырос, но это его совершенно не обижало: Киард просто понимал причину и теперь, уже когда у него самого появился сын, он старался все исправить – как можно больше проводить времени со своим чудесным темноволосым Гай, что так заливисто и заразительно смеялся.
– Я тоже, – тихо произнесла Анна, закусив губу. Четыре прошедших года смешались в один длинный безрадостный день, с которым она уже смирилась и научилась жить. Все в мире оказалось просто. И все же, иногда она запиралась в своей спальне, доставала коробку с альбомами, в которых хранились газетные вырезки о ней, о Викторе, Куроки с Сорой – в них были воспоминания. Часами женщина просматривала записи об одних из самых счастливых моментах ее жизни. Все эти фото и статьи складывались в ее одну большую историю жизни.
Вот все они за столом: и Альберт, и Патрик Пруст с женой, и Виктор со спутницей да – как – ее – там. Боже, какой же это год? Двухтысячи второй? А вот двухтысячи третий – они с Сашей и Виктором сфотографированы папарацци в каком-то богом забытом районе Нью – Йорка.
Вот и официальное фото на Рождество двухтысячи третьего. Как стучит ее сердце, даже спустя все годы. Она же тогда сделала почти безумный поступок, что превратился в сказку. Анна всегда улыбалась и немного краснела, вспоминая с удовольствием те рождественские каникулы. Робкие поцелуи и объятья, некий бессмысленный и нелепый страх перед тем, что же скажет Альберт с мамой. Ее сердце неустанно билось в бешеном ритме и казалось, увеличилось в размере. Все было, так же как и с Куроки, разве что реальнее. Она была счастлива и любима. Любима. Как же ей этого не хватало.
12.05.2037
… Ты представляешь Жанна сидела и плакала. Наша стервочка Жанна сидела на свадьбе своей дочери и как достопочтенная матрона рыдала, спрятав лицо в платок. Правда рядом еще плакали от умиления Мария и мать Луи. Твоя покорная слуга и Хикари сидели в стороне и наблюдали за испуганным лицом отца Луи, что не знал, как всех разом утешить.
Этот год – просто год свадеб, с ума сойти. Морио женился! Его невеста, к слову очень симпатичная девушка, как он ее только отхватил, и я была рада, что Сакура сумела себя перебороть и сфотографироваться с Рока Вада для официальной прессы. Мое почтение ей. Или она была под наркотиками и ничего не помнит?
Куроки… Ты только осознай! Тебе шестьдесят, а мне в этом году пятьдесят восемь. Ты в это веришь? Я – нет. Отказываюсь. До сих пор чувствую себя двадцатилетней дурочкой, что только что встретила принцев Уильяма и Гарри. Но вот уже мой сын организовывает торжества и банкеты.
Кто бы мог подумать? ….
A.P.
– Она не писала, что снова проходила обследование? – спросила Сора, увидев в руках мужа открытое письмо с гербом Грепиль. Иногда ей казалось, что только эти два идиота пользуется услугами почты. – Хикари сказала, что ее в последнее время мучает бессонница.
– Это просто значит, что она снова начала писать книгу и ничего не выходит, – отмахнулся Куроки.
– Ты думаешь? – уже серьезно спросила женщина, подойдя к нему. – Она сдала в последнее время, признай. То резко поправилась, то похудела. А теперь у нее точная копия прически принцессы Дианы.
– Она просто ищет новый путь, чтобы жить, – вздохнув, Куроки посмотрел на жену снизу вверх. Он как-то упустил тот момент, когда она перестала ревность и стала беспокоиться о бывшей княгини Грепиль, как о родном человеке.
Сора скривила рот и отошла, прихватив остальную почту. Она не разделяла уверенности мужа в благополучии Анны, какое-то женское чутье или интуиция нашептывало ей, что возможно грядут перемены. А еще эта очередная дуратская, детская напряженность в отношении Киарда с Хикари. Благо Касуми радовала ее своей покорностью и блестящей выдержкой, оказалось девушка не так плоха, как Сора думала раньше. Та чудесно занималась с Анеко, по – настоящему любила дочь, хоть и Такэо все еще жаждал сына. Видно рождение дочери подорвало в нем веру в свою мужественность и теперь он старался доказать себе и остальному миру обратное. Жаль пока ничего не получалось. Но его мать не беспокоилась, при всем своем сложном характере, ее сын умел быть гибким и дипломатичным, когда это было в его интересах, поэтому-то она и не лезла в их отношения. У нее была Сакура с дочерью, и разведенная бывшая Такэо Айко, что подозрительно стала появляться на приемах и деловых встречах. Императрице явно была не нужна новая головная боль, посему она потихоньку следила за всеми. И это приносило плоды.
31.10.2038
С Днем рождения!
К.
06.11.2038
С Днем Рождения!
A.P.
25.12.2038
С Рождеством!
Императорский дом
31.12.2038
С Новым годом!
Полиньяк
Она была выжата, устала и просто хотела забиться в какой-нибудь спокойный угол и ждать. Ждать когда солнечный лучик проберется сквозь приоткрытую штору и оставит кусочек пола. Ярким, теплым желтым светом, отраженным на короткошерстном ковре темно – синего цвета. Ей хотелось, чтобы у нее выросли крылья, защитившие ее, убаюкали ее в своем коконе и дали покой.
– Ты снова прячешься? – дверь в эту неосвещенную комнату открыл Саша, что уже успел переодеться после тожественного приема посла США. Чуть пошатываясь, скорее от усталости, нежели от выпитого. А еще, где-то втихаря от жены, он успел выкурить сигарету и посему было немного боязно появляться на глаза благоверной.
– Я снова отдыхаю, – язвительно ответила старшая сестра, сидевшая на полу в своем кабинете в
