потому что мы видели подобные вещи раньше. В то время такие, как он, — он указал дрожащим пальцем на Рё, который сидел, опустив подбородок на грудь, — плевать хотели на всех и на всё. Такие, как он, просто хотят быть богатыми, и попутно они топчут и эксплуатируют всех, кто слабее их, всех тех, кто не родился с серебряной ложкой во рту. Но когда солнце превратится во тьму, великую и ужасную, настанет день…
— Судный день, Судный Ден?
Бекстрём сердито посмотрел на Харри. Казалось, он прилагал огромные усилия, чтобы держать голову прямо.
— Извини, — сказал Харри, положив руку ему на плечо. — Давай ты расскажешь это в другой раз. Прямо сейчас, я думаю, тебе нужно позвонить своей жене, Бекстрём.
Ден Бекстрём открыл рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыл его. Кивнул, достал свой телефон, поднялся на ноги и ушёл.
— Ты отлично справился с этим, Харри, — сказал явно пьяный Рё, едва не промахнувшись мимо стола, когда хотел поставить на него свои локти. — Могу я угостить тебя выпивкой?
— Нет, спасибо.
— Нет? Теперь, когда ты раскрыл это дело и всё остальное? Или почти всё остальное... — Рё жестом попросил официанта принести ещё выпивки, но тот проигнорировал его.
— Что ты подразумеваешь под «почти»?
— Что я имею в виду? — сказал Рё. — Ну, это ты мне скажи.
— Выкладывай.
— Или что? — кончик языка Рё высунулся наружу, он улыбнулся, и его голос превратился в хриплый шёпот. — Или снова начнёшь меня душить?
— Нет, — сказал Харри.
— Нет?
— Я могу душить, если ты мне прикажешь.
Рё рассмеялся.
— Наконец-то появился человек, который понимает меня. Просто теперь, когда дело раскрыто, я должен сделать небольшое признание. Я солгал, когда сказал, что мы с Сюсанной занимались сексом в тот день, когда она была убита. Я вообще с ней не встречался.
— Нет?
— Нет. Я сказал это только для того, чтобы дать полиции правдоподобное объяснение, почему моя слюна была обнаружена на её теле. Это было то, что они хотели услышать, и это также должно было избавить меня от многих неприятностей. Можно сказать, пошёл по пути наименьшего сопротивления.
— Хм.
— Мы можем оставить это между нами?
— Почему? Дело раскрыто. И ты не хочешь, чтобы стало известно, что ты трахал другую женщину за спиной своей жены?
— А, — сказал Рё и улыбнулся. — Меня это не беспокоит. Есть... другие поводы для беспокойства.
— А такие есть?
Рё повертел пустой стакан в руке.
— Знаешь, Харри, когда умер мой отец, я был опустошён и одновременно почувствовал облегчение. Можешь ли ты это понять? Каким облегчением было избавиться от человека, которого ты ни за что на свете не хотел разочаровывать. Потому что ты знаешь, что рано или поздно настанет день, когда тебе придётся разочаровать его, когда ему придётся узнать, кто ты на самом деле. И поэтому ты надеешься, что случится чудо, которое спасёт тебя. И я надеялся.
— Ты его боялся?
— Да, — сказал Рё. — Боялся. И, наверное, я одновременно любил его. Но прежде всего... — он поднёс пустой стакан ко лбу, — … я хотел, чтобы он любил меня. Знаешь, я бы с радостью позволил ему убить себя, если бы просто знал, что он любит меня.
ГЛАВА 42
Пятница
Терри Воге моргнул. Он плохо спал. У него было плохое настроение. В любом случае никому не нравятся пресс-конференции, которые начинаются в девять утра. Возможно, он ошибался, но другие журналисты в зале для пресс-конференций выглядели раздражающе самоуверенными. Даже Мона До — кстати, места рядом с ней уже были заняты, когда он прибыл, — казалась бодрой и оживлённой. Он пытался установить с ней зрительный контакт, но безуспешно. Никто из других журналистов тоже не обратил на него никакого внимания. Не то чтобы он ожидал бурных оваций, но надо полагать, что поход в лес посреди ночи и риск столкнуться с серийным убийцей должен вызывать хоть каплю уважения. Особенно когда ты вернулся живым с фотографиями, которые быстро разлетелись по медиа и разошлись по всему миру. Слава, как говорится, недолговечна. Настоящая победа наступила бы, если он заполучил бы то эксклюзивное интервью, но эта сенсация была утеряна в последнюю минуту. Так что да, у него было больше причин, чем у остальных, быть сегодня не в настроении. Более того, Дагния позвонила вчера вечером и сказала, что всё-таки не сможет приехать на выходные. Когда она сказала ему, что не приедет — хотя он и не был убеждён, что это так, — он, естественно, разозлился и попытался переубедить её, но всё закончилось ссорой.
— Кевин Селмер, — произнесла Катрина Братт с трибуны. — Мы решили обнародовать это имя, потому что подозреваемый в серьёзном преступлении умер, а также и для того, чтобы избавить всех остальных, попавших под пристальное внимание полиции, от подозрений общественности.
Терри Воге наблюдал, как другие журналисты делают заметки. Кевин Селмер. Он порылся в своей памяти. Список владельцев автомобилей хранился на его домашнем компьютере, и он не мог сразу вспомнить никого с таким именем. Но его память была уже не такой, что раньше, когда он мог вспомнить название каждой известной группы, её участников, записи и даты релизов с 1960 по... ну, 2000 годы?
— Сейчас я передам слово Хельге Форфангу из Института судебной медицины, — сказал руководитель пресс-службы Кедзиерски.
Терри Воге был слегка озадачен. Разве это в порядке вещей, что на пресс-конференциях выступают ассистенты по судебно-медицинским экспертизам? Разве обычно просто не цитируют их отчёты? И он был ещё больше озадачен тем, о чём говорил Форфанг. О том, что по крайней мере одна из жертв была заражена мутировавшим или подвергшимся изменениям паразитом, и улики указывают на то, что убийца был ответственен за эти мутации или изменения. И что убийца тоже был инфицирован.
— Вскрытие Кевина Селмера, проведённое прошлой ночью, выявило высокую концентрацию паразита Токсоплазма гондии. Достаточно высокую, чтобы мы могли с большой степенью уверенности сказать, что причиной смерти был паразит, а не нанесённые Кевином самому себе травмы головы и лица. Хотя это ещё не доказано, но вполне может оказаться, что Кевин Селмер выступал в качестве первичного хозяина паразита и мог какое-то время контролировать популяцию, возможно, с помощью противопаразитарных средств, но, опять же, мы не знаем этого наверняка.
Терри Воге встал и ушёл, когда они начали отвечать на вопросы с трибуны. Он узнал всё,
