Суток быстро встал и приложил ладони ко лбу.
Поляна, на которой они находились, начала преображаться на глазах. Со всех деревьев стали спускаться площадки с людьми. Береттеи были всюду. Готовился какой-то грандиозный праздник. В воздухе непрестанно звучал ритм барабанов. В центре открытого пространства между деревьев возводился большой костер.
Вместо столов девушки, стоя на коленях, расстилали широкие листья из корзин. Появлялись деревянные блюда, полные разнообразных фруктов, нарезанных медовых сот, сыра, гроздей винограда, ломтей арбузов, дынь. Приносились большие и малые кувшинчики, горячие лепешки, наполняющие все вокруг тминовым и кориандровым ароматом, пирожки, корзинки с душистыми ягодами.
Вдруг барабаны стали стучать редко-редко. В их глухой низкий звук добавилась нота звонкой меди. На большой площадке спускался царский трон.
В царственном кресле сидел внушительный мужчина. Череп его был гладко выбрит. Всю нижнюю часть лица закрывала обильная растительность. Кучерявые баки соединялись с густыми усами и сливались с буйной черной бородой. Вместо царского скипетра он держал в руке двузубые зазубренные вилы.
Площадка опустилась на усыпанный хвоей песок. Береттеи выдохнули в одном общей возгласе: «Держи глаза открытыми, повелитель».
Все они встали перед своим царем на колени. На поляне остались стоять только путешественники.
Лесной властелин встал с трона и сверху вниз посмотрел на путников. Выглядел он очень внушительно. Атлетического телосложения, с мощными руками, плечами и ногами. С широким торсом, целиком состоящим из вздувшихся мышц. Ростом он, по предположению Чарли, был не менее двух с половиной метров и превосходил любого человека, которого мальчику доводилось видеть раньше. По сравнению со своими подданными, которые, напротив, были субтильны и невысоки, он казался настоящим голиафом.
Суток выступил вперед, и великан перевел взгляд на него.
– Радуйся, великий царь леса Оусамеквиг!
– И ты, Суток – плетеная корзинка, вечно удивляющая меня. Ты говоришь, что это – новые люди? Потомки беглецов, расколовших наш мир?
– Разве был повод усомниться в моих словах?
– Никогда береттеи не верили отпрыскам людей, вторгшихся в наш великий лес, – засмеялся гигант. – Но тебя не трогают даже болотные гоблины. Дай мне хорошенько рассмотреть их. Так ты говоришь, один из них. Он?
Царь береттеев лишь мельком скользнул глазами по лицам Анны и Франца и остановил свои глаза на Чарли.
И опять Чарли пришлось принудить себя, чтобы не сконфузиться.
– Что же, сегодня мы увидим, кого ты привел нам, – воскликнул Оусамеквиг. – Сегодня тот день. Будем праздновать!
Им отвели лучшие места. Возле каждого путника появились приветливые девушки, которые без конца предлагали им разные яства и напитки. Им не приходилось даже тянуться. Хозяева ловили их взгляды и старались предугадать желания.
Чарли быстро насытился и даже начал тихонько икать от избытка еды и питья. Он прикрыл рукой рот, оглядываясь вокруг. За ним, наверное, смотрит не одна пар глаз. Франц рядом с ним довольно откинулся на подушки и похлопал себя по животу.
– Вот это я понимаю сервис! Сейчас бы еще покурить! Больше и желать нечего. – И тут же он оживился, когда раздалась громкая музыка. Музыканты располагались где-то наверху в воздушном селении. Быстрая струнная музыка извергалась на праздник внизу. Барабаны забили часто-часто. Ритм становился все быстрее. – О! Вот и развлечения. Сейчас будет крутая варварская туса.
Действительно, береттеи один за другим присоединялись к энергичной общей пляске. Они сцеплялись руками по двое, по трое и выделывали ногами какие-то движения.
Возле путников появилась жрица Белый Теленок. В руках ее была плоская деревянная тарелка с уже знакомыми им шляпками грибов. Шляпки были совершенно очевидного сливочного цвета.
– Сливочные! – воскликнул Франц. – А ты, Суток, говорил, что есть только белые, не сливочные. Так что скажешь?
– Береттеи используют их как вино, чтобы разгорячить кровь… – произнес чародей.
– Ага! Вот как. И птица говорила: «Ешь сливочные, когда предложат, и станешь рыцарем». Так? Так, так! Я помню. Ну-ка, герла. Давай их сюда.
Франц запустил в блюдо пятерню и начал сначала осторожно, затем все смелее и смелее хрумкать сливочные шляпки.
Когда блюдо поднесли к Чарли, он посмотрел на чародея и тоже взял несколько штук. То же сделала и Анна. Все береттеи, даже танцуя, подхватывали из чаш сливочные шляпки, и Чарли решился.
Грибы были политы сладким сиропом, а сами слегка горчили. Но в целом вкус был очень приятным, слегка мятным.
– Суток, – засмеялся Франц и схватился двумя руками за свой рот, словно удерживаясь от дальнейших слов, – Суток, а скажи, что значит твое имя Кезик?
Произнося это, парень понизил голос и наклонился к чародею, но все равно Суток изменился в лице и поднес к губам палец.
– Я скажу тебе. Но только прошу, не произноси моего имени. Не сейчас, – прошептал он. – Это делает меня слабее. Кезик значит овечий шарик.
– То есть попросту – какашка. – Франц залился смехом и согнулся вперед.
Танцующие уже образовали несколько больших колец. Не вовлеченных в танец не осталось. В красных отблесках костра мелькали голые ноги, руки, обнаженные торсы.
Франц с интересом смотрел на всеобщее веселье. Возле него появились две девушки. Одна была обнажена до пояса. Ее грудь слегка прикрывала только гирлянда цветов. Девушки с двух сторон схватили его за руки и, смеясь, потащили прочь, в толпу танцующих. Парень не сопротивлялся.
Чарли реально поплыл. Танцующие кольца перед ним стали сливаться в один большой хоровод. Его тело рвалось туда, в этот радостный, молодой вихрь. Еще немного, и он решится… Внешний круг танцующих разорвался, и голые загорелые руки потащили оставшихся путников в самый центр.
Это было здорово! Все они были заодно – двигались вместе, дышали вместе как одно большое стоглазое существо.
Чарли иногда видел лица Франца и Анны. Рубашка офицера была выпущена из брюк, ореховые глаза сияли, темные волосы взвивались в такт ритму. На плечах лежали цветы. Анна поймала его взгляд и подмигнула.
Потом он увидел их чародея. Тот каким-то образом уже был вне вращающихся кругов. Сидел один на прежнем месте. «Эх, Суток, – подумал Чарли, – ты же не старик!»
Кольцо двигалось все быстрее. Чарли видел только сцепленные руки и мелькающие лица береттеев. Во всех глазах было одно и то же счастливое и отрешенное выражение. За цепочкой танцующих еще одно кольцо двигалось в другом направлении. Фигуры пролетали мимо, сливаясь в одну полосу будто размазанного сливочного масла.
«Не люблю масло», – подумал Чарли, и горячий комок подкатил к горлу. Он увидел сидящую на прежнем месте Анну. Суток что-то говорил ей… или пел. А они… парочка? Лицо ее было освещено костром. Она слушала чародея, улыбалась, но почему-то все меньше… Карие глаза неотрывно следили за ним.
