Книга Один день - Дэвид Николс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
Это занятие занимает время, но он действует совершенно спокойно, прагматично, прерываясь лишь иногда — когда находит что-то, вызывающее воспоминания. Он не читает ее дневники и тетради с детскими стишками и пьесами. Это кажется ему неправильным — он так и видит Эмму, которая морщится, стоя у него за спиной, и пытается выхватить дневники у него из рук. Его внимание привлекают лишь письма и фотографии.
Они уложены таким образом, что он разбирает их в обратном хронологическом порядке, снимая слой за слоем; все начинается с тех лет, когда они уже жили вместе, затем фотографии возвращают его в 1990-е, и, наконец, добравшись до дна второй коробки, он оказывается в 1980-х. Сначала идут наброски обложек для серии книг о Джули Крисколл, переписка Эммы с ее редактором, Маршей, вырезки из газет. Дальше он обнаруживает открытки и фотографии из Парижа, в том числе портрет знаменитого Жана-Пьера Дюсолье — смуглого и весьма привлекательного парня, которому так не повезло. И вдруг в конверте с билетиками на метро, меню доставки и контрактом аренды на французском языке он находит фотографию, которую считал уничтоженной, и это настолько неожиданно и вызывает у него такой прилив чувств, что он едва не роняет ее на пол.
Это поляроидный снимок, сделанный в Париже тем летом. Эмма лежит обнаженной на кровати, скрестив щиколотки и вальяжно вытянув руки над головой. Он сделал эту фотографию после того, как однажды вечером они напились, занимались любовью и смотрели «Титаник» на французском по ее черно-белому телевизору. И хотя он считал этот снимок очень красивым, она отняла его и настояла на том, что он должен быть уничтожен. Декстеру приятно сознавать, что Эмма сохранила этот снимок втайне от него — значит, ей действительно нравилась эта фотография, хоть Эмма и не подавала виду. Но при взгляде на нее реальность ее смерти снова бьет в лицо, и он замирает, чтобы перевести дыхание. Кладет снимок обратно в конверт и минуту сидит молча, собираясь с силами, — лед снова трещит под ногами.
Декстер продолжает. Конец 1990-х знаменуют собой многочисленные открытки с сообщениями о рождении детей, свадебные приглашения и расписания, гигантская прощальная открытка от сотрудников и учеников средней школы Кромвелл-роу. В том же конверте лежит пачка писем от какого-то Фила, в которых столько отчаяния и сексуальных подробностей, что Декстер поспешно складывает их и засовывает обратно в конверт. Дальше идут флайеры с комических спектаклей Иэна и скучные документы от ее адвокатов по поводу покупки квартиры. Декстер находит стопку открыток с глупыми надписями: «В Амстердаме круто», «Дублин рулит»; эти открытки он присылал ей из путешествий в начале 1990-х. Он вспоминает ее письма, которые получал в ответ: чудесные пухлые конверты из голубой бумаги; иногда он перечитывает эти письма, и ему становится стыдно за двадцатилетнего себя, который мог написать: «Похоже, в Венеции было наводнение!!!» Еще ниже лежат: копия программки спектакля с надписью: ««Жестокий груз» — пьеса для молодежи, Эмма Морли и Гари Чидл»; ее старые сочинения, курсовые на тему «Женщины в творчестве Джона Данна» и «Элиот и фашизм»; целая стопка репродукций картин разных художников с крошечными дырочками от кнопок — когда-то эти репродукции висели на стенах студенческих общежитий. В картонном футляре цилиндрической формы Декстер находит плотно свернутый в трубку диплом Эммы об окончании университета — никто не доставал его уже двадцать лет. Он смотрит на дату: 14 июля 1988 года. Вчера исполнилось девятнадцать.
В рваном бумажном конверте с логотипом эдинбургской фотостудии лежат фотографии с выпускного вечера; он просматривает их, не чувствуя особой тоски по прошлому. Поскольку фотографировала Эмма, ее почти нет на снимках, а другие лица он уже забыл: в то время она общалась с незнакомыми ему людьми. Он смотрит на Тилли Киллик и понимает, что та раздражает его даже на фото, сделанном девятнадцать лет назад, а фото тощего и самодовольного Кэллума О'Нила рвет на две части и запихивает на самое дно мусорного пакета.
Но в какой-то момент она, видимо, все же передала камеру Тилли, потому что среди снимков есть и несколько фотографий самой Эммы: она в мантии и академической шапочке, делает притворно-героическое лицо, сдвинув очки на кончик носа, как библиотекарь. Декстер улыбается, потом видит собственное старое фото и стонет: ему и стыдно, и смешно.
На фото у него абсурдное выражение лица, как у мужчины-модели: он втянул щеки и надул губы, — а Эмма обнимает его одной рукой за шею, приблизив его лицо к своему лицу; она округлила глаза и прижала ладонь к щеке — будто увидела знаменитость. После того как был сделан этот снимок, они пошли на выпускное чаепитие, потом в паб и на вечеринку к кому-то домой. Он уже не помнит к кому именно; помнит лишь, что дом был полон людей и они практически его уничтожили; потом толпа празднующих высыпала на улицу и в сад. А они нашли местечко на диване в гостиной и просидели там весь вечер. Там он и поцеловал ее впервые. Он снова разглядывает фото с выпускной церемонии: Эмма в очках в толстой черной оправе, у нее плохо прокрашенные рыжие волосы, плохая стрижка, лицо чуть полнее, чем в последние годы. Она широко улыбается, прижавшись к нему щекой. Он откладывает фотографию в сторону и берет другую.
Она сделана на следующее утро. Они сидят на вершине горы: Эмма в джинсах «Левайс-501», стянутых ремнем на талии, и черных кроссовках; а он чуть поодаль, в той же белой рубашке и том же черном костюме, в котором был на выпускном.
* * *
К их разочарованию, на вершине Трона Артура было полно туристов и других выпускников, бледных и дрожащих после вчерашнего празднования. Декс и Эм смущенно помахали нескольким знакомым, но старались держаться в стороне, чтобы не поползли слухи, хоть теперь было и слишком поздно.
Они бесцельно побродили по ступенчатому плато цвета ржавчины, обозревая окрестности с разных углов. Встав у каменной колонны на самой вершине, сказали то, что и полагается в данной ситуации: ну надо же, как высоко мы забрались; смотри-ка, отсюда видно мой дом. Колонна была вся покрыта надписями: «Здесь был Д. Г.», «Шотландия навсегда», «Тэтчер, вон!»
— Давай вырежем наши инициалы, — машинально предложил Декстер.
— «Декс и Эм»?
— «Навеки».
Эмма с сомнением шмыгнула носом и оглядела самый впечатляющий рисунок — гигантский пенис, начертанный несмываемыми зелеными чернилами.
— Представь только: люди поднялись на такую высоту с единственной целью — нарисовать это. Как думаешь, он взял маркер с собой? Вид тут, конечно, красивый, но чего действительно не хватало этому месту — так это гигантского члена!
Декстер принужденно рассмеялся, но его снова охватило сомнение; теперь, когда они оказались здесь, им обоим казалось, что они сделали ошибку. Может, ну его, этот пикник, и лучше спуститься и разойтись по домам? Но никто из двоих не осмелился высказать эти соображения вслух, поэтому они нашли небольшое углубление рядом с вершиной, где можно было устроиться на камнях, сели и разобрали рюкзак.
Декстер открыл шампанское; оно нагрелось, и тоскливая пена полилась ему на руку и на вереск. Они по очереди пили из горлышка, но праздничное настроение улетучилось, и, помолчав немного, Эмма снова решила похвалить вид.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Один день - Дэвид Николс», после закрытия браузера.