Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
Нас прерывает Лоретта, пресс-атташе группы Take That. Она говорит, что Хауард уже лег спать, но Гари, я которым я ранее поговорил, хотел бы сейчас вернуться и договорить. И вскоре он присоединяется к беседе.
«Я лучше не буду больше пить», — говорит Роб.
«Сейчас перед тобой два противоположных края нашей группы», — говорит Гари.
«Два книгодержателя», — добавляет Роб.
«Тут Робби, которому плевать на все вообще, и я, который волнуется из-за всего», — говорит Гари.
Это правда?
«Да», — уверяет Гари.
«Ага, я чо, врать буду?» — подтверждает Роб.
Мы несколько минут обсуждаем песни «A Million Love Songs» и «Could It Be Magic?», говорит в основном Гари. Роб вставляет странную мысль: «Мы были знамениты тем, что знамениты». А еще несколько минут спустя Роб спрашивает про эту часть интервью: «Крис, это все музыка?».
Не все, говорю.
«Просто я по музыкальной части фигово», — говорит он. А пару минут спустя встает и уходит.
* * *
На следующее утро, только увидав меня в телестудии, Роб прикрывается постером. «Без комментариев», — говорит он. Потом спрашивает: «Вчера вечером все нормально прошло? Мне просто такого плана интервью не нравятся — я в них не могу смешным быть, — он встает. — Ладно, пойду еще кого-нибудь пораздражаю».
Вместо него я разговариваю с Найджелом Мартином-Смитом. Сегодня утром его послала Daily Express, и он выглядит скорее озадаченным, чем раздраженным. Он рассказывает про свою группу.
«Там талант в разных формах. Ну вот у Гари талант автора песен, а у них у всех голоса отличные, и лид-вокал, и бэки. Робби прекрасно конферирует, у него чувство времени отличное, а вообще все они прекрасно выглядят, каждый — сильная личность, каждый работает на износ».
* * *
Помимо этого я каждому из группы отдельно задаю набор одних и тех же вопросов. Вот некоторые ответы Роба.
Ты всегда мечтал быть знаменитым?
«Ага. Может, я похож на хвастуна, но вот я пришел как-то из школы, десять лет мне было, а за мной няня присматривала, а тогда как раз период был такой, что надо было выбирать школу. И няня мне говорит: „Небось, волнуешься, чо выберешь? Волнуешься вообще, чо будет-то?“ Ну вот она мне это сказала, как именно — я не помню, но я говорю: „Да не, — говорю, — чего бы там ни случилось, я к двадцати одному году по-любому прославлюсь и стану миллионером“. Конечно, это звучит дико хвастливо, но вот просто была у меня такая уверенность. Я, кстати, и не задумывался, с какой стати такое случится, и случится ли вообще».
А почему ты решил, что это будет хорошо?
« Что хорошо — быть знаменитым и миллионером? Почему мне так казалось? Да потому что все об этом мечтают. И я в детстве мечтал. Не знаю, почему — ну вот думал, что такая у меня картина прекрасной жизни. Картина счастья».
А как ты думал, что будешь чувствовать в таком положении? Почему ты в нем будешь чувствовать себя прекрасно?
«Почему я буду чувствовать себя прекрасно? Ну будет же чувство, что я достиг какой-то цели, и чувство власти, наверное. Всем же хочется власти. Надеюсь, люди меня уважают».
Как ты думаешь, насколько ты толковый?
«В смысле образованности или в смысле умения одеваться?»
В смысле образованности.
«В этом смысле — нинасколько, думаю. У меня вообще комплексы по этому поводу. Что бы я ни говорил, все время мысль: господи, я же звучу, как тупица нереальный. Я серьезно, не шучу. У меня так себе грамотность. Может, от лени просто, но у меня типа легкая дислексия — ошибаюсь, путаю в словах „p“ и „b“ и все такое прочее. Мне сложно выражать мысли, иногда я прям заикаюсь и никак не могу это преодолеть. В интервью один на один, вот как сейчас у нас, я думаю: господи, он же решил, что я тупица. В голове к тому же клише: „все попсовые артисты — идиоты“. Вот, наверное, из-за чего я волнуюсь. В баре с людьми общаешься, заходит речь о политике, я сразу — а может, лучше о футболе? Нет, я-то очень хочу быть умным, образованным. Помогите кто-нибудь! Я серьезно. Честно».
Насколько ты, по-твоему, красив?
«Мне всегда кажется, что в моей внешности что-то не так. Никогда я не считаю, что хорошо выгляжу. Вот так вот. Никогда я не говорю — эй, поглядите на меня, я такой простой, настоящий милый парень с города Сток-он-Трент. Вот честно — никогда не кажусь самому себе красавцем. Серьезно. Да, люди считают меня привлекательным. Я сам себя привлекательным не считаю».
Если бы ты был геем, ты бы скрывал это от публики?
«Был бы геем, если б, — то скрывал бы? Ну, если б я был в группе Take That, — то да, скрывал бы. Потому что, мне кажется, это просто не наша тэйкзэтовская фишка. Дай-ка перефразирую… Был бы я геем… Ну, мне-то хочется думать, что не стал бы. Не стал бы, хочется думать. Если б был бы. Не знаю. Вообще, трудный вопрос на самом деле. По правде сказать — не знаю. Но хочется думать, что не скрывал бы».
Когда ты последний раз плакал?
«На репетиции как-то почувствовал, что вот-вот расплачусь, но на самом деле не заплакал. Потому что я единственный из группы, кто не выполняет своих повседневных обязанностей. Я очень ленив. Я делаю очень мало. Но фокус в том, что я делаю очень мало очень хорошо. Надеюсь».
Что ты думаешь о таблоидах?
«Это беспокоит. Очень беспокоит. Прям до стресса. В смысле — это и ведь радость погони тоже. Адреналин поднимает…»
Какой слух о тебе — тебе самому больше всего нравится?
«От некоторых моих друзей-геев: якобы они все спали со мной, ага. Все они со мной переспали. А я фиговым оказался. Меня не беспокоит, что они рассказывают, что спали со мной, а вот определение „фиговый“ меня сильно беспокоит».
От чего ты чувствовал себя счастливее?
«Главное для меня — чтоб с мамой все было хорошо. Вот это для меня счастье. Ну, и еще бы свободного времени немножко, просто что-то типа небольшого отпуска — этим был бы счастлив. Ну, и люди в пабах чтоб подходили не с рюмкой, а просто „как дела, ну здорово, ага“. Хоть вы и не в группе нашей, раз уж подошли — не задевайте меня. Вот это бы меня осчастливило еще больше».
Твой главный вклад в Take That?
«Он небольшой, на самом деле. Все парни продумывают идеи насчет туров и всего вообще, а я обычно, скорее всего, в соседнем номере буду смотреть баскетбол или еще что-нибудь. Как артист я, конечно, должен вкладывать больше… как это называется?.. а, художественного видения. На этом фронте я должен быть активнее, но пока я не таков. Опять-таки потому, что ленив. Так что моя роль в Take That — это, наверное, клише, но — „этот вот, который забавный“. Понимаешь, о чем я? А я не стараюсь быть забавным».
* * *
Апрель 2017 года
«Ну, вот этот кусочек — неправда, — говорит Роб. — Я отчаянно старался быть тем, который забавный. Меня опечалил фрагмент, где про бар. Я так не хотел, чтоб ко мне подходили с рюмкой, что я вообще перестал ходить по барам. Про ленивого — да просто не было у меня ниши, в которой я мог бы творить, вот я ничего и не делал. Я однажды позвонил Газу, напел ему свою песню в трубку, он помолчал и говорит: чувак, нормальная песня, если б мы были рок-группой. На этом все закончилось. Но вот характерный кусочек про отпуск. Я ведь говорю: мне нужен отдых и чтоб меня не били. Но произнести то, что я на самом деле очень хотел высказать, я не мог».
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
