– Давно я тебе Хасан говорил, пещеру в порядок надо привести, – сказал разбойник.
– Закрой рот, Ахмед, – ответил Хасан.
…в ней были сложены продукты и напитки. Потом он увидел вторую комнату, битком набитую сокровищами: там были слитки золота и серебра, золотые диадемы и серебряные. Все это лежало на мраморном полу кучами, словно песок или щебень. Затем Али-Баба нашел еще одну дверь и прошел через нее в третью комнату, там были сложены драгоценные одежды из всех стран и земель; отрезы дорогой ткани, шелковые и парчовые одеяния и не было сорта материи, которую нельзя было бы отыскать там. Ткани из Азии, Африки, Синда, Нубии. Затем Али-Баба оказался в комнате, пол которой был застлан драгоценными камнями и самоцветами. Там был жемчуг, яхонты, бирюза и топазы, кораллы и сердолик. И, наконец, в последней комнате были собраны духи, благовония и курения, там пахло алоэ и мускусом, амброй и цибетом, неддом, шафраном, сандалом и мандалом.
– Мандалом? – спросил первый разбойник.
– Мандалом, – подтвердил Али.
– А что это такое?
– Благовоние, то же что и сандал.
– Что-то не слышал, – недоверчиво сказал разбойник.
– А ты пользуешься благовониями? – поинтересовался Али. – Ты когда в последний раз мылся?
Этот вопрос вызвал громкий хохот разбойников. Не смеялся только Али и сам разбойник.
– А ты чего не смеешься? – утирая слезы, спросил главарь. – Смейся, это полезно. Смех продлевает жизнь.
– Возможно, – ответил Али, – тому, кто смеется. А тому, кто шутит – укорачивает.
Это замечание вызвало новый взрыв хохота.
– Да куда уж короче-то, – всхлипывая, сказал разбойник, – тебе жить-то осталось всего ничего. Эх, веселый ты малый.
– Вот, поэтому я и не смеюсь. Ну что, мне продолжать, или вы будете смеяться?
– Конечно, продолжай, – сказал Хасан.
Он обернулся на шум и спросил у своих людей, стоявших у входа:
– А вы чего сюда пришли?
– Мы тоже послушать хотим, – ответили они.
– А сторожить, кто будет?
– Нет никого, Хасан, да и дождь идет, вымокнем.
Снаружи, действительно, шел дождь. В проеме были видны часть соседней горы и кусочек затянутого тучами неба, в котором сверкали всполохи молний.
– Ладно, заходите, – сжалился Хасан, – садитесь к костру, грейтесь.
И, обращаясь к Али, – продолжай, мы тебя слушаем.
«Какого черта» – с тоской подумал Али, – зачем он рассказывал сказку разбойникам. Логического объяснения этому не было. Надо было кончать эту комедию. Когда Егорке и женщинам надоест ждать, они придут сюда и попадут в руки разбойников. Поэтому, чем раньше он умрет, тем быстрее отсюда уберутся разбойники. А значит, они разминутся и останутся в живых. Зачем только он сюда приехал? Все-таки чужое добро пользы не приносит.
– Не буду я ничего рассказывать, – заявил Али, – убивайте.
– Постой, постой, как это не буду рассказывать? – возмутился Хасан, – людей заинтриговал, начало рассказал, а теперь – не буду. Так нельзя, это непорядочно.
Среди разбойников поднялся возмущенный ропот.
– Говори, а то убьем, – кричали они.
– Да вы все равно меня убьете, какая мне разница?
– А ведь он прав, Хасан, – сказал один из разбойников, – мы его все равно убьем.
Хасан задумался, потом выдал:
– Ну почему же, можем сохранить жизнь. Отрежем язык, чтобы никому не рассказал, и глаза выколем, чтобы никому не показал, и отпустим.
– Слышал? – сказал разбойник, – выбирай.
Дождь усилился, скальном проеме он стоял уже сплошной стеной. Вдруг Али показалось, что там кто-то промелькнул. Он напрягал зрение, пытаясь разглядеть, но видение не повторялось.
– Что ты там увидел? – подозрительно спросил Хасан.
– Дождь, – ответил Али, – просто я люблю дождь, поэтому смотрю.
– Рассказывать будешь? – угрюмо спросил главарь.
