И как же теперь ей общаться с матерью? В детстве она воспринимала мать как данность, но теперь Марита осознала, что большинство детей живут совсем по-другому, большинство не учатся дома, а ходят в школу, что их семья резко отличается от нормальной или обычной, что люди порой странно поглядывают на них и быстро отворачиваются.
В предыдущий приезд Ари однажды вечером Марита заметила полоску света под дверью его комнаты. Она тихонько постучала и на цыпочках вошла к нему. Ари сидел на кровати, пристроив лэптоп на коленях, и, видимо, работал. Они с его лондонскими друзьями создали какой-то веб-сайт по обслуживанию туристов, они водили их на пешие экскурсии по городу, рассказывая о местах, известных по фильмам, книгам или пьесам. Все это он объяснил ей раньше.
Она устроилась рядом с ним на кровати, и он улыбнулся, подразумевая, что не возражает против ее присутствия, но, возможно, ему придется одновременно продолжать работать.
– Не спится? – спросил он с отсутствующим видом, не сводя взгляда с монитора.
Марита тяжело вздохнула.
– Почему же, – спросила она, – мы живем здесь? И почему мама не хочет никуда ездить, почему мы учимся дома, что это за тайны, которые все знают, кроме меня? Я все равно знаю, что есть какая-то тайна.
Тогда Ари взглянул на нее. Он смотрел на нее на редкость задумчиво. Она буквально чувствовала, как он мысленно прикидывает возможные ответы, понимала, что он пытается решить, что сказать, много ли можно открыть ей. Потом он закусил губу и сказал:
– На самом деле об этом тебе лучше спросить маму.
Марита стукнула его по ноге.
– Я спрашивала, – обиженно заявила она, – в ответ мама просто улыбалась и качала головой.
Ари устремил взгляд в потолок и вздохнул.
– Она убьет меня, если я расскажу тебе, – сказал он.
Марита вдруг почувствовала, как сильно забилось сердце, словно кровь бурным потоком побежала по всем ее жилам. Она осознала, что вот-вот узнает нечто такое, о чем всегда почти догадывалась, о чем-то, что всю ее жизнь скрывалось за неким занавесом, и именно Ари призван открыть перед ней этот занавес. Она подобралась к этому близко, очень близко.
– Расскажи мне, – настойчиво попросила она, – пожалуйста.
– Ты должна дать мне обещание, что ни единой душе не откроешь то, что узнаешь. Должна поклясться.
– Обещаю.
– Серьезно, Марита. Ты должна поклясться… жизнью твоего ослика и хранить клятву вечно с ослиным упорством.
Марита зажмурила глаза, стараясь выкинуть из головы образ ослика, которого всегда любила больше всех других животных в мире, и сказала:
– Клянусь.
Тогда Ари повел себя совершенно неожиданно. Ничего не говоря, он быстро набрал что-то на клавиатуре, нажал клавишу ввода и развернул лэптоп так, чтобы Марита увидела экран.
– Вот, – коротко изрек он.
Марита взглянула на экран. Она никак не могла понять, что же там появилось. Она удивленно глянула на брата, который спокойно сидел на кровати, скрестив на груди руки. На экране появлялись разнообразные фотографии Клодетт, еще совсем молодой: на ступенях какой-то каменной лестницы, на берегу озера в белой блузке, в объятиях какого-то незнакомого мужчины, на какой-то сцене в длинном красном платье со шлейфом, ее лицо то занимало весь экран, то удалялось, становясь еле различимым.
– И что это значит? – недоуменно спросила Марита.
Объяснение Ари прозвучало совершенно невероятно. Он сообщил, что давно, когда он был еще маленьким, Клодетт, их мама, была актрисой и кинорежиссером, знаменитой, очень знаменитой персоной.
– Ты можешь сама с легкостью найти ее фильмы, – добавил он, – народ по-прежнему смотрит их. Классика жанра.
И он быстро выключил компьютер, а лицо его приняло так знакомое Марите выражение.
– Нет уж, – запальчиво воскликнула она. – Рассказывай все!
– Больше нечего рассказывать.
– Нет есть, – воскликнула она. – Я же вижу! Ты всегда так поджимаешь губы, когда что-то скрываешь.
Ари только вздыхал, потом они еще немного поспорили, и в итоге Марите пришлось пообещать, что она ничего не расскажет Кэлвину, и ни словом не упомянет Клодетт о том, что рассказал ей Ари, и даже если сама Клодетт когда-нибудь ей что-то расскажет, то Марита должна притвориться, что ничего не знала.
В конечном счете, Ари опять включил ноутбук, напечатал что-то еще, нажал клавишу ввода. Потом нахмурился, напечатал еще несколько строчек и развернул экран к Марите.
На экране возникла статья из газеты, появившейся в печати за несколько лет до рождения Мариты. Она прочитала заголовок, прочитала текст. Пригляделась к сопровождающей фотографии, зернистой, черно-белой, на которой ее мать стояла у окна, держа на руках темноволосого малыша.
Оторвавшись от экрана, она заметила, что брат смотрит на нее озабоченно и с сочувствием.
– Я не… – начала она, пытаясь разобраться в собственных мыслях.
– Что ты не поняла? – помедлив, спросил Ари.
– Да, я не могу понять.
– Что?
– Ничего! – Марита потерла глаза; внезапно она почувствовала себя жутко, до слез усталой. – Тут сказано, что она исчезла. Сказано, что она, возможно, утонула. Сказано, что ты тоже, но… как же они могли напечатать такое… ведь… – она уже безудержно плакала, по щекам струились горячие быстрые ручейки. – Ведь нам известно, что это неправда, ведь ты вот прямо сейчас сидишь передо мной?
– Марита…
– Это бессмыслица какая-то. Как можно было написать в газете, что вы с мамой могли утонуть в Швеции, если…
– Она постаралась представить все именно так.
– Нарочно?
– Она водила всех за нос, – кивнув, пояснил Ари, – чтобы у нас было время сбежать подальше.
– Но это же ужасно, так обманывать людей, ведь они подумали, что вы умерли, поверили…
– Послушай, Марита, после случившегося все очень быстро поняли, что мы не умерли, что она лишь инсценировала такую ситуацию. Они отследили наше передвижение в нескольких аэропортах. Она пользовалась нашими французскими паспортами, а полицейские искали нас по английским, поэтому поиски заняли немного больше времени. Мой отец, Тимо, через какое-то время дал интервью о нашем исчезновении – в газете поместили его фотографию с другими нашими паспортами. – Внимательно глянув на сестру, Ари добавил: – Я сам узнал обо всем этом, только порывшись в Интернете. Мне она тоже не захотела ничего объяснить.
Марита во все глаза смотрела на брата. Ари покусывал губы, щелкая шариковой ручкой.
– Но зачем ей понадобилось устраивать такой жуткий обман? От чего она стремилась убежать?
– Точно не знаю, – признался Ари, потянувшись за сигаретами, – но, в любом случае, это наверняка было нечто чертовски серьезное, раз она решилась на такое бегство. Неужели ты не понимаешь?
