— Может быть, еще одна экспедиция к Башне? — предположил Сирано. — Наши неведомые соратники?
Джил приказала включить прожектор и просигналить азбукой Морзе следующий текст:
«Здесь дирижабль „Парсефаль“! Здесь дирижабль „Парсефаль“! Назовите себя. Назовите себя».
Тот же текст передали по радио. Никакого ответа.
Джил обратилась к Никитину.
— Курс на воздушный шар. Попробуем взглянуть на него вблизи.
— Да, капитан.
Русский развернул судно на новый курс и вдруг вскрикнул — на панели управления мигала красная лампочка.
— Люк ангара! Он открывается!
Старший помощник бросился к внутреннему телефону.
— Ангар! Ангар! Здесь Коппенейм! Зачем открыли люк?
Динамик молчал.
Джил нажала кнопку сигнала тревоги. По всему дирижаблю раздался вой сирены.
— Говорит капитан! Говорит капитан! Тревога! Тревога!
Отозвался начальник электронной службы Катамура.
— Капитан, слушаю вас!
— Немедленно направьте людей в ангар. Быстро! Кажется, бежал Торн.
— Вы думаете, это его рук дело? — спросил Сирано.
— Не знаю, но весьма вероятно. Если… если не появился кто-то еще.
Она вызвала медицинский отсек. Там не отвечали.
— Да, это Торн! Дьявол! Говорила же я, что надо спроектировать автоматический запор нижнего люка!
Она быстро распорядилась отправить еще одну группу — в медицинский отсек.
— Однако, — Сирано с недоумением приподнял брови, — как же он мог сбежать? Еще не оправившись от ран… Его, прикованного в постели, стерегли четверо, и дверь была заперта снаружи… Ничего не понимаю!
— Это не обычный человек! Следовало надеть на него наручники, но мне не хотелось обращаться с ним так жестоко!
— Может быть, вертолет не заправлен?
— Сомневаюсь. Чентес весьма пунктуален.
— Люк открыт полностью, — доложил Никитин, взглянув на пульт.
По внутренней связи донесся голос Грейвса.
— Джил, это Торн…
— Как он умудрился улизнуть? — крикнула Джил.
— Я не все видел… я сидел у себя в каюте. Вдруг услышал шум, какие-то крики, стук упавшего тела. Я вскочил, но Торн был уже у двери, от его лодыжки тянулась разорванная цепь. По-видимому, он голыми руками ухитрился разомкнуть одно звено. Он так меня толкнул, что я ударился о стену и не смог сразу встать. Потом он сорвал с переборки телефон. Представляете — голыми руками! Я попробовал приподняться, и он тут же связал мне руки ремнем, снятым с кого-то из часовых. Я весь в синяках… Он мог меня придушить как цыпленка…
— В конце концов, я высвободился и выскочил из каюты. Все четверо охранников лежали на полу без сознания. Внутренняя связь повреждена. Дверь была закрыта, ее взломали из коридора. Если бы не помощь наших людей, я до сих пор сидел взаперти. Я тут же бросился к ближайшему телефону.
— Давно он освободился?
— Уже минут двадцать пять.
— Двадцать пять?!
Джил ужаснулась. Что же Торн делал все это время в дирижабле?
— Займитесь раненными, — коротко приказала она и отключила связь.
— У него был где-то спрятан передатчик, — сказала она Сирано.
— Откуда вы знаете?
— Я не уверена, но он явно что-то искал. Никитин, начинайте снижаться — и побыстрее!
Она услышала голос Катамуры:
— Капитан, вертолет покинул ангар!
Сирано разразился французскими проклятиями.
Никитин включил общую связь и сообщил команде, что судно находится в состоянии опасного маневрирования. Весь личный состав должен позаботиться о собственной безопасности.
— Курс — сорок пять градусов, Никитин, — приказала Джил, — и полный ход!
Дежурный оператор доложил, что на локаторе появилось изображение вертолета. На максимальной скорости он двигался к югу и быстро снижался.
Пол рулевой рубки перекосило, и все поспешно стали пристегиваться ремнями к переборкам и креслам. Джил осталась стоять за спиной Никитина. Ей хотелось самой вести корабль, но даже в экстремальных обстоятельствах правила запрещали сменить пилота. Впрочем, она знала, что этот русский выполнит маневр не хуже ее — он работал четко.
— Если у Торна есть передатчик, — заговорил Сирано, — то он в любой момент пустит его в дело. Мы ничего не успеем предпринять.
Француз был бледен, как полотно, но нашел в себе силы ободряюще улыбнуться Джил.
Джил отвела глаза и посмотрела на приборы. Судно шло параллельно Реке, обходя горы. Долина под ними казалась узкой щелью, которая, по мере снижения, стремительно раздвигалась. Внизу замерцали огни костров, вокруг которых обычно собиралась прибрежная стража или любители полуночных бдений. Облака рассеялись, над горами мелькнул слабый свет звезд. Следит ли за ними кто-нибудь с равнин и холмов? И если следит, то, наверно, преисполнен ужаса перед громадой, стремительно несущейся с небес…
Но для нее время тянулось бесконечно.
Сирано прав: если Торн собирается взорвать «Парсефаль», он сделает это сейчас. Или… или подождет, когда дирижабль приземлится? Пощадил же он Грейвса и своих стражников!
Поглядывая на экран локатора, она вызвала ангарный отсек. Отозвался Чентес.
— Все разошлись по своим каютам, мэм. Я здесь один.
— Понятно. Тогда быстро расскажите, что произошло.
— Торн ворвался в отсек и наставил на нас пистолет. Потом захлопнул дверь, разбил телефон внутренней связи и сказал, что за порогом — бомба. Если мы дотронемся до двери, она пустит на воздух весь корабль. Мы не поверили, но поначалу рисковать никто не хотел. Потом Катамура открыл дверь из коридора, бомбы там не было. Торн нас просто запугал. Простите, капитан…
— Вы все сделали правильно, Чентес.
Она велела радисту передать о случившемся на борт «Марка Твена».
На высоте трех тысяч футов она приказала Никитину наклонить винты и приподнять нос дирижабля на три градуса — они шли вниз слишком стремительно. Ее взгляд скользнул по шкалам приборов, и тут же последовал приказ поднять нос еще на семь градусов.
Что делать, что предпринять? Ее мысли метались в поисках выхода, как загнанное в смертельную ловушку стадо оленей.
Посадить дирижабль? Удержаться на якорях не удастся, значит, нужно спускать водород. Но, когда экипаж покинет судно, оно может взлететь… И, если кто-нибудь не успеет выскочить, его унесет…
Может быть, у Торна нет никакого передатчика — как не оказалось бомбы под дверью? Зачем тогда бросать дирижабль?
