К сожалению, Ральф узнал о бизнесе, которым она занималась вместе с Фрэнки, и, несомненно, пришел в ярость. Аннабель хорошо себе представляла, в какую ярость! Теперь ей оставалось только положиться на слова Фанни, которая обещала, что Ральф не посмеет ничего ей сказать или сделать, пока на него будут направлены сотни глаз и объективов. Прессы, сказала Фанни, будет больше обычного, и все журналисты станут пристально следить за каждым его жестом и даже за выражением глаз. «Ральфу придется держать себя в руках, моя кошечка».
Пока Аннабель размышляла, Фанни, которая в своем нелепом черном платье с оборками выглядела вдвое толще, чем была на самом деле, достала из пакета бутылку шампанского, которую она предусмотрительно захватила с собой. Вручив Фрэнки бутылку и пластиковые стаканчики, она распорядилась:
— Открой-ка, куколка, и налей нам по несколько капелек. Дамам нужно промочить горлышко и заодно снять напряжение. Правильно я говорю, принцесса? — повернулась она к Аннабель.
Аннабель согласно кивнула. Несколько глотков шампанского — это было именно то, что нужно, чтобы с честью выдержать предстоящее испытание. Может быть, не несколько глотков, а стакан или два. Небольшое опьянение казалось ей куда предпочтительнее холодной трезвости.
Ральф выехал из дома в сопровождении своего адвоката и верного Пайпа. Он чувствовал себя полностью готовым к представлению, которое кто-то по недоразумению назвал похоронами. Убийство Джеммы вызвало множество толков и пересудов, но сейчас шумиха почти улеглась. Полиция арестовала подозреваемого, и это положило конец сплетням и пересудам, наводнившим прессу и телеканалы.
Правда, полиция не спешила заявлять об успехе расследования и раскрывать все детали, однако публика была убеждена — арестован тот самый психически неуравновешенный поклонник Джеммы из Нового Орлеана. Даже Феликс считал, что, скорее всего, так и есть, хотя подробности не были известны и ему.
Скандал, связанный с Аннабель, окончательно вывел Ральфа из себя. Впрочем, оглядываясь назад, он понимал — от нее следовало ожидать чего-то подобного. Аннабель никогда не отличалась умом; капризная, избалованная, она ревновала мать к отцу, завидовала их отношениям и в то же время не скрывала своей обиды на родителей. Она считала, что он и Джемма были слишком заняты друг другом и у них никогда не хватало времени на нее.
Чушь! Аннабель всегда получала все самое лучшее — и где же благодарность?
Впрочем, ни возобновлять отношения с дочерью, ни пытаться как-то с ней объясниться Ральф не собирался. Она просто больше не получит от него ни цента!
* * *
Похоронная процессия была небольшой, но очень внушительной. Никаких родственников у Джеммы не было — в семье она была единственным ребенком, и ее родители давно умерли, — поэтому за катафалком, везшим украшенный цветами гроб, следовало лишь несколько больших черных лимузинов с самыми близкими друзьями, которых счел нужным пригласить Ральф. Собственно говоря, это были даже не столько друзья, сколько нужные люди — директора студий, известные режиссеры, продюсеры. Как и Фанни, Ральф не упускал ни одного удобного случая, чтобы заявить о себе.
Над похоронной процессией, словно вороны, парили несколько вертолетов с репортерами.
Даже умерев, Джемма Саммер не спешила покидать первые полосы газет.
Глава 74
ХЭНК МОНТЕРО — ТЕМНАЯ ЛОШАДКА
Как ни странно, идея написать чистосердечное признание оказалась на удивление плодотворной. Правда, даже с помощью адвоката Хэнк просидел над своим признанием почти весь вечер, но дело того стоило. Память у него всегда была хорошей, и он не упустил ни одной детали. И с каждой буквой, с каждой строкой, ложившейся на бумагу, крепла его уверенность в том, что ни один суд не отправит его в тюрьму за убийство, которое его наняли совершить.
Ни в коем случае.
Он не преступник, просто наемный исполнитель. Совершенно посторонний человек.
Ему предложили работу. Он ее выполнил и получил деньги, в которых остро нуждался.
Именно поэтому ничто не мешало Хэнку назвать имя человека, который его нанял. Никаких угрызений совести, никаких сомнений он не испытывал.
Абсолютно никаких.
Глава 75
ДЕНВЕР
Будь обстоятельства несколько иными, я бы, наверное, уже влюбилась в Бобби без памяти. Меня трудно назвать романтической натурой, но в нем и впрямь было что-то неотразимое. Нет, я не имею в виду его исключительную мужественную красоту: мало ли смазливых мужиков, хотя и среди них Бобби, пожалуй, выделялся бы. На самом деле меня покорили его доброта и отзывчивость, а главное — он был очень, очень славный! Понимаю, это не совсем подходящее слово, но другого я подобрать не могу.
Все это я говорю к тому, что по-настоящему умная женщина, какой я себя всегда считала, не стала бы западать на Бобби просто потому, что он был невероятно, неправдоподобно близок к идеалу мужчины. Людей без недостатков я всегда побаивалась, а Бобби подчас мнился мне Совершенством — с большой буквы и без кавычек. Одного этого было достаточно, чтобы заставить меня насторожиться, но тут мне некстати вспомнился инцидент с Зейной. Значит, и у Мистера Совершенства есть свои слабости, а это сразу превращало его из мифического — и недосягаемого — идеала в живого человека, с которым можно, гм-м… иметь дело.
На все эти размышления, от которых я никак не могла отвлечься, накладывалось острое чувство вины перед Кэролайн. Сейчас мне следовало полностью сосредоточиться на судьбе моей лучшей подруги, а все посторонние мысли выбросить вон. Быть может, ее изнасиловали и убили — или бросили умирать, а я, вместо того чтобы спешить, мчаться к ней на помощь, рассуждаю о достоинствах и недостатках постороннего мужчины, которого я, скорее всего, больше не увижу, после того как наши дорожки разойдутся.
Бобби живет в Нью-Йорке.
Я живу в Лос-Анджелесе.
Нет, при таком раскладе ничего серьезного у нас не выйдет. Да и в самом деле, о каком романе тут можно говорить? Разве что в письмах или, точнее, в эсэмэсках и редких телефонных звонках через всю страну (я имею в виду не расстояние, а разницу часовых поясов). Вряд ли такой роман будет слишком продолжительным — вполне поместится в школьной тетрадке, из которой выдрали половину листов, к тому же ничего, кроме разочарования, он мне не принесет.
Кроме того, мне казалось весьма сомнительным, чтобы ради меня Бобби сумел пренебречь толпами прекраснейших женщин, готовых упасть к его ногам. А в том, что таких женщин не просто много, а очень много, я не сомневалась: ведь, помимо всего прочего, Бобби был невероятно богат.
Меня-то чужие деньги интересуют мало. Я считаю — в человеке важен в первую очередь характер, индивидуальность, а состояние его банковского счета вопрос хотя и не последний, но далеко не главный.
— Завтрак заряжает человека энергией на весь день, — рассудительно сказал Бобби и, взяв меня под руку, повел в гостиничный ресторан. — Поэтому завтрак важнее обеда и ужина, вместе взятых.
