Она увидела в стекло витрины митиного Фишку.
То ли его состояние, то ли коньяк никогда к Юбилейному не принадлежал, а скорее был коньячным напитком, - самой дрянью, но Мите стало не хорошо, а плохо, и он быстро убрался из "кафе", оставив бутылку на столе. Которую тут же прибрал пьянчуга с пивом, - такое случается не каждый день! Барменша сделала вид, что не заметила: хрен с ним, лень базарить.
Митя вышел на улицу и его забил озноб, хотя жара не спала. Летняя зелень вдруг увиделась пыльной и как бы искусственной,
улицы - серыми и унылыми. Он понял, что больше сегодня, по крайней мере из автоматов, звонить не будет: она может быть на даче, со своим ребенком, а он мечется, как ошпаренный козел.
Митя поехал домой и был принят Нэлей тепло и ласково, хотя ей и не понравилось, что он так долго где-то таскался.
Но Митя опять был бледным и изможденным, будто кули таскал. Он сказал, что паршиво себя чувствует и хорошо бы отлежаться
- видимо, наступает грипп.
Нэля замельтешилась, заохала. Уложила его в постель, дала чаю с малиновым вареньем, аспирин, грелку к ногам, - то есть
сделала все для любимого супруга, чтобы ему стало хорошо и приятно. И ему стало так. Он заснул под какие-то неумолчные нэлины рассказы, о чем?.. Он не слушал. Хорошо, что она сидела рядом и иногда клала ему на лоб прохладную руку.
Среди ночи он проснулся и вспомнил, что не позвонил Вере в восемь, на работу, - сладостно проспал, свернувшись клубочком
под теплым одеялом, с грелкой в ногах.
... Ну и ладно, вдруг отрешенно подумал он, не судьба. Сколько
раз я звонил и вчера, и позавчера. Она могла бы отзвонить ему,
как тогда... Сказать, что редактор или еще что-то... Придумать
можно. Та девчушка передала ей несомненно! Значит, не хочет. И у
него всего два дня осталось и рядом, - неусыпная Нэля... Которая
так заботлива к нему. Он откинул теплую грелку, - Нэля меняла!
и потянулся к жене.
Она откликнулась на его призыв сразу, будто не спала и Митя с удовольствием проделал акт супружеской любви. Теперь они не
предохранялись. Нэля плакала и говорила, что хочет девочку!
Ужасно хочет. И когда митино семя врывалось в нее, она шептала, как заклинание: вот сейчас, сейчас - девочка...
Когда Митя звонил из всех автоматов, Вера сидела у Лели. Они теперь были почти сестрами, в общем, - родными людьми. Их сблизил конечно сын Веры - Митечка, Вадим, который имел отчество - Вадимович, а фамилию Полянов.
Сначала Вера противилась слишком назойливым заботам Лели, но так случилось, что у Веры было мало молока (недаром говорят, что большие груди - мясные, а маленькие - молочные), а через месяц после рождения Митечки, узнав, что она ушла из Радио, ей позвонил один знакомый руководитель и позвал на телевидение, - в отдел искусства вести новости, литературные, театральные, вернисажные...
Леля страстно убеждала ее, что терять такое место нельзя, а уж за Митечкой как-нибудь присмотр организуется. Леля сделала все: начиная от грудного молока только что родившей женщины, у которой его было - залейся,до няньки для гулянья, и себя - для всего остального.
Вера покобянилась, но поняла, что деваться ей некуда и пошла работать на телевидение. А потом ей стала очень удобна Леля и она уже не задумывалась над тем, что фактически видит сына даже не каждый день. Она была совершенно от него освобождена, - хоть в ресторан иди, хоть любовника заводи, хоть, что хочешь! И в доме у Лели мужики смирились. Они даже стали интересоваться ма
лышом, особенно Володька, который как-то сказал жене, что странное чувство у него появилось, - это их внук. Леля была счастлива.
Поэтому когда Митечка начал соображать, первое, что он сделал, это назвал Лелю - мамой. Она чуть не расплакалась и прижала Митечку к груди.
А Вера, услышав это полубессмысленное "мама" не на шутку испугалась: у нее постепенно отняли сына! Но ведь она не сопротивлялась?! Не надо ей было идти на всякие посулы... Без работы она бы не осталась.
Она стала чаще забирать его домой, но уже привыкнув к свободной жизни, тяготилась тем, что никто не зайди, - Митечка очень чутко спал, домой - во время, и никаких вечерних просмотров и прочего...
Поэтому все пришло на те круги, которые сложились. Леля была с Митечкой. Занималась с ним, гуляла, читала ему и только вечерами Вера забирала его.
Вера знала о том, что Митя прибыл, - девочка-ассистент передала ей все: и об Америке и о старом товарище...
Она сидела после передачи у Лели и они говорили о Мите. Сначала Вера не знала, - говорить или нет Леле о митином
звонке или решить проблему самой... А то получается, что она без Лели шагу не делает!..
Пораздумав, поняла, что может быть, она и осилит решение, но после будет жалеть, что надо было сделать как раз наоборот. Все-таки, со стороны виднее, тем более, с лелиной.
В лелиной доброжелательности Вера была уверена.
И сказала, как обухом по голове: Митя прибыл. Вчера звонил на телевидение, наверное, увидел...
Леля покраснела и сердце куда-то укатилось.
... Старая дура! ругала она себя, когда ты успокоишься! Прошла
куча лет, а ты все дрожишь при его имени!..
- Ты меня сразила, - сказала она, - у меня эти все годы было такое ощущение, что Митя - уже легенда и никто никогда его больше не увидит...
Вера откликнулась сразу же, - Леля, ты верно сказала, у меня такое же ощущение...
- Ладно, - сказала уже твердым голосом Леля, - это все лирика, давай-ка спустимся на грешную землю. Что ты хочешь? Вернее, так: что в первую секунду ты подумала?
- В первую?.. - переспросила Вера, - Не хочу! Не хочу, чтобы он приезжал, не хочу видеть, не хочу обманываться, не хочу, чтобы он знал о сыне, - ничего с ним не хочу.
- А спать? - Спросила Леля неожиданно.
- Хочу. - Сказала Вера откровенно. - Это единственное, что я с ним хочу. Но отдельно ото всего. А так не бывает...
- Вот именно, так не бывает... - вздохнула Леля. - Знаешь, мне кажется, ты не должна делать никаких движений. То есть, - не звонить самой и стараться не бывать дома. Они наверняка уедут отдыхать
У Веры неприятно скребнуло внутри: ОНИ с женой уедут отдыхать, а как иначе? Поедут к родителям... И на недельку в Москву...
Тут он ей и позвонит! Налетит и все напортит и наломает.
А она останется, и будет потихоньку, - а может и нет! - снова латать дыры на шкурке и устанавливать в прежнем режиме сердце...
Леля заметила, как блеснули глаза Веры, - не слезами, нет! Злостью.
