На миг ему показалось, что перед ним призрак. Впрочем, нет, не призрак, понял он, — и тут же ощутил груз собственных лет. Просто незнакомая девушка; школьница, скорее всего. Высокая, смуглая, длинноволосая, с темными, очень большими глазами. На ней был голубой свитерок, легкий и просторный, доходивший почти до подола короткой юбки. Растрепанные волосы (она явно спешила) разметались поверх свитерка причудливыми петлями, как чешуя или кольчуга. Девушка забарабанила по стеклу, всматриваясь в комнату тревожным взглядом беглянки. Видно было, что она сильно запыхалась.
Эдгар сунул письма в карман и шагнул к окну. Не успел он поднять раму, как девушка, не дожидаясь приглашения, перекинула через подоконник смуглую длинную голую ногу, ухватилась, в качестве опоры, за эдгарово плечо и в следующую секунду оказалась в комнате вся целиком. В воздухе кабинета тотчас разлилось какое-то особенное животное тепло, будто в окно прямо из леса запрыгнул разгоряченный быстрым бегом зверь — стремительный, гибкий и прекрасный. Эдгару показалось, что рука девушки обожгла ему плечо; он попятился.
— Послушайте, знаете ли… — забормотал он.
— Прошу прощения. А где Монти?
— Уехал, — пустым голосом сказал Эдгар.
— Но вернется — когда?
— Не знаю. Он уехал в Италию. Надолго.
— Ой. — Кики Сен-Луа опустилась на стул и некоторое время сосредоточенно смотрела на свою вздымающуюся грудь, словно советуясь с ней, плакать или не плакать. Сегодня вдруг обнаружилось, что она просто не может не приехать в Локеттс, потому что, во-первых, Монти очень хочет, чтобы она приехала, а во-вторых, будет ужасно сердит на нее, когда она приедет. Когда сочетание первого и второго сделалось совершенно непреодолимым, она почувствовала себя окрыленной и окончательно поняла, что должна следовать зову, исходящему из глубины души, и подчиняться космической воле звезд. Она мчалась на машине, потом мчалась пешком, задыхаясь от бега и от желания любить. И вот, примчавшись, оказалась в пустоте, более окончательной, чем любое произнесенное «нет». Он уехал, чтобы стать чужим для нее навсегда. Кики немного поборолась со слезами и вышла победительницей. Когда она снова взглянула на Эдгара, ее широко распахнутые блестящие глаза распахнулись еще шире.
— Я Кики Сен-Луа, мы с Монти друзья.
— Я Эдгар Демарней, мы с Монти тоже друзья.
— Тогда и мы с вами — тоже друзья.
— Увы, дружба не передается по цепочке.
— А-а! Вы тот самый профессор, да?
— Уже не профессор.
— Но — я знаю, у вас целый большой колледж в Оксфорде. Разве не надо для этого быть профессором?
— Нет.
— Как так?
— Так.
— Я тоже хочу учиться в Оксфорде. Когда я могу приехать и долго-долго с вами поговорить?
— Я вас не совсем понимаю… — Эдгар уже держался рукой за дверь, но не сводил взгляда с голубого свитерка, где сияли теперь золотистые латы из волос, успевших закрутиться спиралью вокруг каждой груди. — Но мне, к сожалению, уже надо идти…
— Значит, я приеду к вам в Оксфорд. В четверг, да? Я приеду в колледж на своей машине и скажу, что я гостья… Как вы называетесь — директор?
— Ректор, — промямлил Эдгар.
— Ректор. Это очень красиво!
Послышался стук в дверь, тут же настойчиво задребезжал входной звонок. Кики ловко одной рукой скрутила свои расшалившиеся волосы в жгут и перебросила через плечо. Сделав всего два шага — один к окну, другой через подоконник, — она обернулась и помахала Эдгару уже снаружи.
— Оксфорд, четверг… — прочел он по ее губам, и ему показалось, что в ее темных огромных глазах сверкнули слезы.
Стряхнув оцепенение, Эдгар пошел открывать. Пинн, протянувшая уже руку, чтобы снова нажать на звонок, немедленно просочилась внутрь.
— Где Монти?
— Уехал, — сказал Эдгар. — В Италию.
— А… — Она озабоченно огляделась, то ли проверяя, не изменилось ли что в доме, то ли надеясь все-таки обнаружить Монти где-нибудь под стулом, в углу. Обозрев прихожую, она прошла в гостиную. Эдгар поплелся за ней. — Значит, сбежал. Ну что ж, ничего удивительного. Не мог же он просто остаться и быть как все. Для таких, как Монти, главное всех поразить — сделать красивый жест. Хотя, что я говорю. Таких, как Монти, больше нет. Ну, Эдгар, а вы как же теперь? Страдаете?
Эдгар, не отвечая, с вежливым изумлением разглядывал сияющие круглые щеки Пинн, ее тщательно уложенные волосы, солдатскую сумку с медными пряжками, шелковый летящий шарфик, скрепленный на шее итальянской камеей.
— Не возражаете, если я налью себе виски? Тут на столе как раз бутылка со стаканами. Спасибо. Вот, значит, как. Ну, что поделаешь, Эдгар, — крепитесь. В конце концов, монстры и не должны жить среди людей, им надо возвращаться обратно в свою хладную пучину. Можно я еще побуду здесь и мы с вами немного поболтаем? Не могу сказать, что его побег для меня страшное потрясение. Скорее, конец эпохи. Да… Тайный сговор, предательство, насилие, внезапная смерть — целая эпоха прошла. Вы, кстати, знаете, что поставили в тот вечер Блейзу огромный фонарь под глазом? Легонько только двинули локоточком — и готово.
— В какой тот вечер?
— А, ну ладно. А что вы думаете про наших новых худхаусовских голубочков? Да садитесь же, не бойтесь.
— Я должен сейчас ехать в Оксфорд.
— Все равно, нам с вами нужно поговорить. Мне только что пришло в голову, что во всей этой истории мы двое — единственные здравомыслящие люди, так что лучше нам держаться вместе. Вот что, я приеду к вам в Оксфорд! Вы, кстати, можете показать мне город, я никогда там не была. Давайте сразу договоримся, чтобы не откладывать: когда я могу приехать? В пятницу?
Тут из прихожей донесся звук, который невозможно было ни с чем спутать: кто-то вставлял ключ в замочную скважину. Пинн и Эдгар замерли, потом одновременно бросились к двери и, толкая друг друга, выбежали из комнаты. В дом уже входила красивая статная женщина. Поставив чемодан на пол, женщина величественно обернулась к Эдгару. Она была без шляпы, темные волосы царственной металлической гривой спадали ей на плечи. Длинное свободное холщовое платье василькового цвета было перехвачено в талии пояском из серебряных колечек. На вид ей можно было дать около тридцати. В цепком взгляде ее темных сияющих глаз Эдгару вдруг почудилось что-то знакомое.
— Эдгар, кажется?
— Вы разве меня не узнали?
— Узнал, миссис Смолл.
— Помните, как я приезжала к вам в Мокингем?
— Да, миссис Смолл.
— Где Монти?
— Уехал в Италию, — ответил Эдгар. — А это мисс… гмм… — Он тщетно пытался выудить из памяти имя собеседницы.
— Пинн, — сказала Пинн. — Ну, не буду вас задерживать. Итак, Оксфорд, в пятницу. Пока, Эдгар! Не забудьте наш уговор.
