Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
Голова опустилась на подушку, тяжелые веки смежились, и Данилов не заметил, как провалился сквозь кристаллические решетки атомов в иное бытие.
Стоило Александру смежить веки, как его тут же подхватило нечто и понесло вдаль, вон из квартиры, прочь от его временного укрытия. Ему привиделось, что он идет или даже парит, не касаясь ногами земли, над бескрайней ледяной равниной. Этот лед не блестел, он был темным и проглатывал свет, как черная дыра.
Нет, у Саши не было крыльев и он не сам направлял свой полет. Он чувствовал себя пушинкой, которую мчит ураган; обломком корабля, который могучее океанское течение несет к неведомым берегам, знал, куда этот путь его приведет, и не хотел идти по нему, но его никто не спрашивал.
До самого горизонта равнина была обозрима, несмотря на то что на небе не было ни солнца, ни звезд, ни луны. Но Александра это почему-то не удивило. Возможно, он знал, что сверхъестественное зрение — это то, что получает каждый при развоплощении.
Да, его изможденному полумертвому телу ничто не угрожало. Оно осталось там, на кровати, измученное, но пока еще живое. А вот душа без хрупкой защиты немощной плоти чувствовала себя словно голой. Данилов осознавал свою бестелесность. Это было невыразимо — чувствовать, как ветер продувает тебя насквозь, смотреть и видеть все сквозь себя, как через стекло.
Но самое страшное было даже не в этом. Тем, что окружало его вместо кожи, он чувствовал чудовищное давление. Словно он стоит, прижавшись лицом к стеклу иллюминатора, а по другую сторону — миллионы тонн океанской воды. И стекло трещит…
В этот момент под ним начался пологий спуск, постепенно становившийся все круче и круче, чтобы затем в одночасье рухнуть вниз неприступным обрывом. Перед ним была пропасть, какой не видел мир. Из глубины поднимались темные испарения, тянуло могильным холодом. Все вокруг было окутано странным мерцающим светом, мертвящим, вытягивающим душу, лишающим воли.
Немного неожиданно для самого себя — как это часто бывает во сне — Саша поплыл к самому краю и глянул вниз. Он посмотрел в бездну, а бездна посмотрела на него, внимательно и вдумчиво. Наверно, каждый из них сделал выводы из увиденного, вот только свои Саша так и не смог сформулировать, а о заключениях другой стороны ему не хотелось даже гадать.
Затем его втянуло вниз, как в воронку, как в горло ненасытной всепоглощающей твари. Внизу пульсировало, билось, перетекало само в себя в вечном движении и хаосе черное слепое нечто…
Как водится, сон был прерван на самом «интересном» месте. Данилов вздрогнул, как от удара током, запомнив только ощущение слепящего ужаса от столкновения с живой бездной. Застонав, тряхнув гудящей головой, он тяжело опустился на подушку и снова сомкнул веки. Александр забыл Провал. Вот только забудет ли Провал о нем?
Будто тонущий ныряльщик, Данилов всплыл в реальность только на пару секунд. Несколько судорожных глотков воздуха — и новое погружение в пучину бреда. Просыпаясь… просыпаясь песком сквозь прорехи в рвущейся реальности, он успел подумать: а можно ли потерять сознание во сне? И если да, то куда в этом случае попадешь?
Саше предстояло это выяснить.
Глава 4
Крысы
В этот раз Машу опять разбудили странные звуки. Она слышала эти шорохи и шебуршания уже несколько ночей подряд, и объяснение, что это-де оседают потревоженные взрывом породы, ее не удовлетворяло. Давно они должны были осесть. Осторожно, чтобы не разбудить котенка, спавшего у нее в ногах, девушка привстала на узкой деревянной койке и прислушалась.
Почти неделя прошла с тех пор, как они зажили вдвоем, и за это время Маша успела здорово прикипеть к нему. Оригинальное имя ему она пока не придумала, называла просто — Малыш. Для трехмесячного котенка он был очень флегматичным, спал примерно восемнадцать часов в сутки, а остальное время проводил полусидя-полулежа, глядя на нее преданными глазами. Максимум, что он мог, это совершить степенный променад по комнате, отрабатывая походку. В коридор звереныш никогда не рвался.
Ее соседи-врачи отнеслись к его появлению снисходительно. Во всяком случае, они никогда не высказывали ей неодобрения. С котенком не было проблем. Он не орал, не бегал, а к тазику она приучила его с первой попытки, просто посадив туда и оставив на некоторое время.
Да и мыши в последние дни совсем распоясались. Как только они пробрались в герметичное убежище? Демьянов по этому поводу однажды отрядил человек сто на замазывание микроскопических щелей в стенах, но те как лезли, так и лезут. У Маши на этот счет была своя версия. Она подозревала, что маленькие твари пришли не после катастрофы, а жили себе тихо-мирно на складе ИЧП «Мухамедзянов» с самого дня сдачи помещения в аренду.
«Вот Малыш подрастет немного и всех их переловит», — часто говорила Чернышева, словно не замечая, что из ее слов вытекает, что им придется провести в убежище минимум полгода. Но с этим, похоже, уже все смирились.
Незаметно котенок стал для нее самым дорогим существом. Такое с ней происходило впервые. Сколько она себя помнила, у них дома всегда жили кошки, но ни одну из них нельзя было назвать по-настоящему домашним животным, не то что членом семьи. Они гуляли сами по себе, сами обеспечивали себя питанием и досугом и никогда не допускались до человеческой постели, куда и не стремились, предпочитая проводить ночи, выслеживая добычу или общаясь с друзьями-подругами во дворе.
Малыш вел себя по-другому. Даже если оставить в стороне его бесшерстность, в нем было много необычного. В его повадках проскальзывало что-то неуловимо собачье. Ну где, к примеру, увидишь кота, который лижет людям руки и лицо своим шершавым языком?
Он тоже привязался к ней. Не к жилищу, что, по идее, должны делать кошки, а именно к хозяйке. Он не возражал, когда она брала его с собой в медпункт, и мог спокойно сидеть у нее на коленях или даже под стулом, но оставаться в комнате один не любил. Когда же ей приходилось ночевать на работе, а такое случалось нередко, учитывая ее напряженный график, котенок начинал скучать. Страдал он молча, но стоило девушке показаться на пороге, как Малыш буквально бросался ей на шею. Каким-то образом животное узнавало о ее приближении. По звуку шагов, по запаху, а может, и вовсе по эманациям биополя, но всегда, стоило ей открыть дверь, как он был тут как тут.
Ластился котенок к ней и ни к кому больше. Других людей он побаивался и, когда в комнате находились посторонние, вел себя настороженно. Стоило кому-нибудь громко рассмеяться, звякнуть посудой, топнуть или хлопнуть дверью, Малыш тут же забивался под кровать и долго не покидал укрытия. При этом он был удивительно покладист. Наверно, его можно было мять и тискать, как мягкую игрушку, а он не выпустил бы когтей. Скорее всего. Но Маша оборвала бы уши любому, ребенку или взрослому, если бы он вздумал провести такой эксперимент.
Странности в комнате начались давно, просто на первых порах никто не придавал им значения. Сначала люди заметили, что оставленная в открытых упаковках еда имеет тенденцию убывать. Потом это же стало происходить и с продуктами в тумбочках. Наконец у жильцов начали пропадать даже несъедобные предметы. Первой это ощутила на себе сама Чернышева, лишившись электронных часов, которые она оставляла на тумбочке. Пятнадцать человек ее «сокамерников» разводили руками — вечером видели, а утром как сквозь землю провалились. Хотя куда уж глубже.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
