– Ненавижу тебя, – процедила в ответ Роуан. –Ненавижу до мозга костей.
Она села на кровать, потому что в комнате не было стульев, астоять у нее не было сил. Кисти и лодыжки все еще ныли от боли. К тому же ей досмерти хотелось есть.
– Почему ты не дашь мне умереть?
Лэшер сходил на кухню и вернулся с подносом, наполненнымвсякими блюдами – деликатесными салатами, упаковками с холодным мясом и прочейготовой к употреблению дрянью.
Роуан смела все подчистую, запив еду апельсиновым соком.Потом, отпихнув в сторону поднос, встала и, пошатываясь, ибо ноги ее едвадержали, направилась в ванную. Боясь, что ее стошнит, она долго просидела вэтой маленькой комнате, скрючившись на туалетном столике и прислонившисьголовой к стене. Медленно она обвела взглядом окружающую обстановку, но средивещей не нашла ничего такого, чем можно было бы себя убить.
Впрочем, она вовсе не замышляла это делать. Чего-чего, асилы воли у нее хватало. В случае необходимости она скорее отправилась бы вогонь с ним вместе. Это она вполне могла бы устроить. Вот только каким образом?
Обессиленная, Роуан открыла дверь. Лэшер взял ее на руки иотнес на кровать, которую предварительно устлал маргаритками. Упав на ихжесткие стебельки и ароматные бутоны, она невольно рассмеялась. Смех доставилей такое удовольствие, что она дала ему волю и продолжала хохотать до тех пор,пока его раскаты не начали ритмично срываться с ее уст, подобно песне.
Наклонившись, Лэшер принялся ее целовать.
– Не делай больше этого. Если у меня случится еще одинвыкидыш, я умру. Чтобы отправить меня на тот свет, существуют более легкие ибыстрые способы. Неужели ты до сих пор не понял, что не сможешь иметь от меняребенка? Почему ты вбил себе в голову, что кто-то вообще может родить теберебенка?
– На этот раз никакого выкидыша у тебя не будет, –заверил ее он.
Лэшер лег рядом с ней, положив руку ей на живот. На лице унего играла улыбка.
– Да, моя дорогая. Моя любимая. Ребенок жив. Он там.Это девочка. Она может меня слышать.
Роуан закричала.
Весь ее гнев обратился на неродившегося ребенка, которогонужно было во что бы то ни стало убить, убить, убить. Но когда она откинуласьна спину, обливаясь потом и смердя жутким запахом рвоты, который остался у неево рту, то услышала звук, похожий на чей-то плач.
Лэшер пел странную песню, которая более всего походила нажужжание.
И вдруг раздался плач.
Она закрыла глаза, вся обратившись в слух.
Но не услышала никакого плача. Но зато смогла различитьтоненький голосок, звучавший у нее внутри и говоривший с ней на понятном ей безслов языке. Находящееся в ней существо искало ее любви и утешения.
«Я никогда больше не причиню тебе боль», – подумала Роуани в ответ получила безмолвное выражение благодарности и любви.
Господи! Лэшер был прав! В ней росло живое существо. Непросто росло, но слышало ее и ощущало всю ее боль.
– Тебе не придется ее долго носить, – произнесЛэшер. – Я буду заботиться о тебе от всей души. Ты моя Ева, но толькобезгрешная. Когда ребенок родится, если захочешь, можешь умереть.
Роуан ничего ему не ответила. Какой в этом был смысл? Еесогревала мысль, что впервые за два месяца у нее появился еще кто-то, с кемможно было поговорить. Поэтому она молча отвернулась…
