Не, я поняла, что произошло. Но я не могу в это поверить! Я ИЗМЕНИЛА реальность! То есть буквально вернулась в отправную точку, с которой всё пошло по пизде, и задала другой вектор движения. Но когда? Неужели это ещё одна способность моих глаз? Когда они оба открыты, реальность кружится и извивается как сумасшедшая. Я думала, это только мой трип на восприятие. Похоже, что это нихуя не так, и реальность действительно взбалтывается и перемешивается вплоть до того момента, пока не пойдёт по другому альтернативному пути. Причём изменилось всё именно так, как это нужно МНЕ. Тогда почему же в архиве не произошло подобной ситуации? Точно! Я поняла. Наверное, в тот момент я ещё была недостаточно ёбнутой, чтобы совершить подобный финт ушами. То есть глазами. Должно быть, Феникс сработал вкупе с Безумием. И Мик как-то обмолвился, что Ворон прокололся именно на том, что не учёл Безумие в своём перерождении, от чего не имеет тела. Ясно… Это просто ПОЛНЫЙ ПИЗДЕЦ!
Так, ладно, возвращаемся в общей теме вечера. Ох и заебётся же Айден мне всё это объяснять.
– Мне проще обеспечить армию, чем вам, – улыбнулся Яростимир в ответ на наши немые вопросы. – Раз моя внучка изъявила волю остаться в твоей Академии, Евангелина, мой долг главы семейства Хант – обеспечить её безопасность. К тому же, если я заберу Лиз, то Ворон развернёт свои полки на Борею и заразит Проказой мой народ. Что само по себе обернётся катастрофой не только для Ангелов, но и для вас. Лиз будет гораздо проще ликвидировать последствия нашествий Ворона здесь, нежели среди моих солдат.
Евангелина и Беатрис — единственные богини из совета с опытом ведения войны. И дедушка это прекрасно понимал, потому обратился именно к ним. Однако же я заметила, пусть Яростимир «потребовал» возглавить оборону Колдшедоу, если Евангелина и Беатрис откажут, то вполне смогут на деле доказать силу своей воли. Уж если я не сумела до конца постичь потенциал Эгиды, куда там пытаться измерить Искру таких светил от мира богов, как Евангелина и Беатрис. Но то, что именно они — локомотивы всей фракции Белых Богов, сомневаться не приходится. Иначе здесь были бы совсем другие личности. Хотя на суде казалось, что совет шести профессоров не номинальный. Ох… Дрожь по телу от осознания того, что это я сделала.
– Отец, это безумие! – воскликнул Леон. – Тем более такое решение принимает совет профессоров в полном составе…
– Закрой рот, щенок! – внезапно рявкнула Беатрис. – Как смеешь ты перечить отцу!? Позор на твою голову, вести себя подобным образом перед старшим!
Леон не просто разозлился. Я буквально ощутила, как в его груди вспыхнула ярость, однако суровый взгляд княгини Северного заставил его прикусить язык.
– Валя, доченька, – нежно проговорила Евангелина. – Препроводи Леона в свои покои, будь любезна.
– Да матушка.
Сестре было очень непросто подавить в себе желание возразить. Однако, при всём уважении к Евангелине, Леон прав. Такие решения, как союз с другой фракцией, принимаются советом профессоров, куда входит и Валя… Но ей хватило сдержанности поступить так, как велит мать. Она поднялась с места, увлекая за собой озлобленного Леона.
– Пойдём дорогой. Лиз…
– Элизабет останется.
Сурово проговорила Беатрис и, взяв меня за руку, усадила рядом с собой, дабы не раздавила чудовищная аура Яростимира. Валентина тут же перевела взгляд на Евангелину, словно ища ответ в её глазах, и та промолчала.
Валентина и её жених покинули кабинет Евангелины. Ох и неспокойно мне, ох неспокойно. Ощущение, будто что-то где-то сломалось, дало сбой, трещину в привычном, нормальном течении вещей, перестало быть просто «ощущением». Оно стало настоящим «безумием»! Это не могло не настораживать. Это не могло не пугать! Теперь я творю свою историю, как захочу, но вот какова цена? Меня едва не расчленили за то, что весь месяц Мик искусственно гнул мою линию интересов. Страшно подумать, чем придётся пожертвовать за способность «менять реальность»? И… да, чем бы ни пришлось платить, я не хочу терять такое могущество. Нет.
– Нам ведь есть о чём с тобой поговорить, не так ли?
Профессор Беатрис посмотрела на меня и приобняла, точно мать. Суровая с виду, но с огромным добрым сердцем в груди.
– Не бойся, девочка, они молоды и влюблены, им недостаёт мудрости понять, что в военное время законы молчат.
В этот момент, через касание, я ощутила всей кожей истинную силу Беатрис. Она действительно Великая Волчица Севера, это не просто пафосный титул. Тепло и сила профессора, быстро успокоили расшатанные сумасшедшими событиями, нервы. Я облегчённо вздохнула, от осознания того, что всё сложилось более чем удачно для меня.
– Условия? – после нескольких минут раздумий, молвила Беатрис. – Какова цена союза?
– Как всегда Беатрис, в своём репертуаре, – усмехнулся Яростимир. – Века идут, а ты всё так же чуешь подводные камни за горизонтом. Условие будет всего одно, я возьму командование обороной города на себя. Вы обе не вмешиваетесь и занимаетесь исключительно внутренними делами Академии и города – наведите тут порядок. Если Ворон и его полки прорвут оборону и захватят Лиз, нам всем придёт конец. Ради нашего дальнейшего существования, я готов пойти на союз с вами. Тем более нам не впервой усмирять сумасшедших Мастеров Слова.
Никогда бы не подумала, что у дедушки есть чувство юмора или что-то вроде этого. И не я одна так думаю, судя по реакции, профессоров и шерифа, они ни разу не вели столь «не официальные» диалоги.
– Что скажешь, Евангелина? – тут же спросил шериф.
– А что тебе не нравится, Слава? – вопросом на вопрос ответила Евангелина.
– Примерно – всё. Я против того, чтобы ангелы вмешивались в наши дела. Или ты сомневаешься в силе Эгиды?
– Оставь свою гордыню. Я ни сколько не сомневаюсь в тебе и Эгиде. Просто мы сейчас не в том положении, чтобы воротить нос от помощи. Лучше мы будем в десять раз сильнее, и с лёгкостью разобьём Ворона, чем самую малость не дотянуть до победы. Если мы хотим выжить, то не может себе позволить проиграть. А Яростимир единственный, кто мог разгадать хитрые атаки Бена Нортона, входившего в состав моего военного совета во времена трех божественных войн. Лучшего командира обороны против Ворона нам не найти.
– Ха! – усмехнулась Беатрис. – Что, правда, то правда. При иных обстоятельствах я бы отпиралась до
