тело требовало встать и размяться. Но длинная рубаха, в которой она лежала — задралась, поэтому выбраться из-под одеяла пока не было возможности.
— Я заходил к главзнахарю Лазареву, говорит: тебя собираются выписывать, — раздался негромкий голос Ивана спустя пару долгих минут. Он не разглядывал ее, вовсе смотрел куда-то мимо, но девочке было неловко.
Мирослава, обрадованная новостью все же улыбнулась.
— Скорее бы, надоело пролежни на голове пролеживать!
— Да, неделя пролетела быстро. Вся твоя гоп-компания ходит, как в воду опущенная, пока ты здесь.
— Неделя?! — яриловка резко выпрямилась, садясь на кровати. — Я лежу здесь целую неделю?
Иван закивал, слегка округлив глаза, будто и сам не верил.
— Тебя держали под специальным снадобьем, во сне оно в разы быстрее залечивает раны. Ты несколько раз просыпалась, просто, наверное, не помнишь. Твое сотрясение не относится к таким уж серьезным случаям, но было принято решение не мучить тебя головными болями и скачущим давлением, — пересказал хорсовец то, что ему рассказал Яромир в одну из встреч.
— Ничего себе, а я-то думала, что прошло от силы дня три.
Вдруг деревянные двери госпиталя распахнулись, и внутрь прошел сам упомянутый только что Лазарев, держа в руках какие-то бумаги.
Он был низким мужчиной, с лысиной на затылке и густыми кучерявыми волосами по бокам. Его ферязь, еще более изумрудный, чем у Валентины Петровны, разрисованный какими-то рунами и символами, волочился за ним по полу.
Следом шли Никита, Иванна и Астра во главе с Яромиром. Главзнахарь молча подошел и сел на край кровати, что-то черкнул в листах, затем посветил заклинанием из перстня, вызывающим тонкий луч света, в глаза пациентки, опять что-то записал.
— Отлично, Мирослава, — он хлопнул себя по коленям и встал. Затем повернулся к ребятам и протянул Яромиру, что стоял ближе всех, листок. — Эти снадобья по расписанной схеме надо принимать еще пять дней, проследите! Надеюсь на ваше благоразумие! — последнюю фразу он бросил уже всем, бросив на ребят короткий взгляд.
Ваня заглянул в листок, который читал Яромир.
— Черт ногу сломит в этих рецептах, — констатировал Третьяков, хмуря темно-каштановые брови и пытаясь разобрать бугристый почерк.
— Наше дело маленькое, хотя бы не потерять эту писанину, а дальше хоть трава не расти, — равнодушно ответил Полоцкий и, складывая листок в два раза, засунул его в карман.
Мирослава в это время обнималась с девочками, которые принесли ей чистую одежду.
— Вань, прости, что пропустила пятнадцатого твое четырнадцатилетие, — обнимая подругу и гладя ту ладонью по спине, говорила Мирослава.
— Ничего страшного, я все равно не люблю этот день, — беззаботно отмахнулась девочка с почти белыми, но с редким вкраплением красного, волосами, заплетенным в тугую косу. Парни вышли в коридор госпиталя, дав возможность подруге спокойно переодеться. Уже через минуту довольная троица подруг вышла в коридор, о чем-то переговариваясь.
Мирослава заметила, что и Вершинин, и Полоцкий совершенно спокойно и даже как-то по-дружески общаются с Иваном. Удивительным было то, что за то время, пока она валялась в госпитале, Третьяков вполне успешно влился в их компанию: на него никто не бросал косые взгляды и разговоры не стихали, когда он подходил. Что ж, время все расставляет по своим местам.
ᛣᛉ
Январь, или как его еще называли в Подгорье просинец, полетел своим чередом, вовлекая первогодок, которые, по мнению администрации Ведоград, уже прошли адаптивный период, во все общинные мероприятия. Праздников у славян оказалось много, они проносились один за одним, все были связаны со славянскими богами и обычаями, почитаниями предков и договоренностями с нечестью, а также оберегами от нее.
В день своей выписки из медзнахарских палат Мирослава застала древний языческий праздник бога Интра, живущего в чертогах небосвода. Он был воином и отождествлялся с миром Нави, то есть миром мертвых. Являлся хранителем божественного оружия и, бродя по звездному пространству, сдерживал темные силы, которые пытались пробраться в мир Явь. Был Богом источников, колодцев, змей и туч.
Славяне представляли Интра как высокого широкоплечего воина, одетого в кольчугу, а латы его блестели на солнце ярче золота благодаря своеобразному сплетению. Шлем носил конусообразный и остроконечный, способный наводить ужас и страх на своих противников. Ездил он на волшебном единороге, которому не было равных в скорости.
Свет и тьма — вот, кем считался Интра. Он был рассудителен и умен, способен здраво мыслить и быть благорассудным, но также Интра считался повелителем змей, их царем, женатым на змее-демоне Параскеве.
Вечером юные ведьмаги заговаривали все дымоходы и холодцы, дверные и оконные проемы для того, чтобы Интра не смог обрушиться на землю из мира Навь, и не дать ему показать свою силу, которой у него было много. Уж имело это какой-то эффект или нет, но Мирослава завороженно наблюдала, как старшие обучали их замысловатым заговорам, как каждый ведьмаг серьезно принимался за обряды, защищая свое жилище. Каждая печка в хребтах была заговорена учениками, старательно произносившими заговоры:
— Чуткий Интра, услышь наш призыв! Восприми наши ты воспеванья! О, мы знаем тебя, ярый бык! Победи врага, мощный Интра! Сокруши мощь Виева племени!
На следующий день девятнадцатого января праздновался Водосвет, очень похожий на праздник Крещения. На реке Росинке, текущей у Заколдованной Пущи, вырубили прорубь: преподаватели наложили защитные заклинания, не дающие глубоко нырнуть под лед, а позволяющие только чисто символически окунуться под воду. Рогнеда Юлиевна вела свою группу по протоптанной снежной дорожке к реке.
Смеркалось. Январское яркое зимнее солнце уже практически полностью скрылось за горизонтом, лишь последние лучи освещали округу желтовато-розовым закатом.
Школьники кутались в теплые тулупы, валенками топтали свежий скрипучий снег. Мирослава шла, натянув шерстяной расписной платок на голову и закрыв даже нос, и щурилась от колючего ветра. Мероприятие было необязательным для тех, кого подводило здоровье. Остальные же, если не было противопоказаний, к удивлению девочки, согласились принять участие в обряде. Она была в их числе.
— Наши предки считали, что именно в этот день вода становится целебной и светлой, — рассказывала Пень-Колода, пытаясь перекричать порывы ветра. Она повернулась и шла к ним спиной, видя недовольные лица своих подопечных. Воодушевление яриловцев спало, когда все вышли к реке, где ветер дул куда сильнее. — Мы все почитаем и верим в разных Богов, это не имеет значения на данный момент. Вода сегодня является проводником между небом, землей и всей вселенной в целом, поэтому с помощью нее можно очиститься и зарядиться здоровьем на весь следующий год!
— Пчхи! — Мирослава согнулась в три погибели от собственного чихания и шмыгнула носом. — Как же, оздоровимся…
Яромир ухмыльнулся, заметив ее бурчание, и Астра, такая же закутанная в
