Книга Запрещённый приём - Лорел Гамильтон

С Пьереттой я его тоже познакомила, но либо ему больше нравились высокие, либо стиль Эйнжел казался ему привлекательнее, потому что на Пьеретту он такого внимания не обратил. Не только Олаф не заметил ее леопарда, но я отняла пару очков у Бобби за то, что он не почувствовал зверя своего собственного вида. Обычно оборотни своих собратьев по зверю замечают быстрее, чем тех, кто принадлежит к другому виду. Как и вся стража прежней королевы, Пьеретта отлично умела скрывать, кто она такая. Купился ли Олаф на ее притворство, когда она скрыла своего зверя и притворилась напуганной и слабой?

Разумеется, не только Бобби акцентировал внимание на внешности. Фрэнки уставилась на Эйнжел, как подросток, который увидел женщину своей мечты. В данном случае это были ее мечты. Нечасто встретишь копа-лесбиянку, да и просто женщину с такой ориентацией в маленьком городке на Среднем Западе, которая так легко палится прямо на работе. Эйнжел как будто пробилась сквозь все ее щиты и буквально сбила ее с ног. Это было так забавно, что мне пришлось отвернуться, чтобы никто не увидел моего лица. Я не знала, поняла ли Фрэнки, насколько сильно она себя выдала этим взглядом.

Эйнжел ее реакцию заметила, потому что она всегда замечает такие вещи. Она улыбнулась помощнице шерифа, и та покраснела — это было заметно даже на ее темной коже. Рыжеволосую кто угодно может вогнать в краску, а вот заставить покраснеть темнокожую брюнетку — это действительно достижение.

Ледук помрачнел, когда перевел взгляд с Эйнжел на Фрэнки, как будто ее реакция была для него не самой приятной неожиданностью. Надеюсь, помощница не проебала свои шансы на карьеру в полиции Ханумана.

— Помиловались и ладно. — Буркнул Ледук. — Какая мне от вас польза в этом расследовании?

— Бобби. — Начала я. — Если ты просунешь руку сквозь прутья и дашь ее Эйнжел, она продемонстрирует.

Он нахмурился.

— Что она будет делать с моей рукой?

— Больно не будет. Обещаю. — Уверила его Эйнжел.

— Помнишь, как ты утратил контроль и мне пришлось избить тебя, чтобы ты успокоился? — Спросила я.

Он подарил мне красноречивый взгляд.

— Как я могу забыть такое? Меня со времен футбольной команды никто так не прикладывал.

Я улыбнулась этому комплименту, потому что в устах атлетично сложенного парня это действительно был комплимент.

— Эйнжел и Итан здесь для того, чтобы помочь тебе контролировать твоего зверя и не срываться с катушек.

— Как они это сделают? — Поинтересовался Бобби. Это прозвучало недоверчиво.

— Она использует свою энергию вместо кулаков.

— Будет больно?

— Не так, как если я бы еще раз сломала тебе нос.

Бобби улыбнулся и выглядел при этом почти смущенным. Он подошел к прутьям решетки и высунул руку наружу. Эйнжел развернула ее ладонью вверх и положила сверху свою собственную, которая была чуть меньше. Ее энергия пронеслась мимо меня теплым весенним ветром. Да, это было так же мягко, как и звучит. В полную силу энергия ее золотой тигрицы ощущалась как огонь, в который ты суешь голую руку. То, что она при такой силе могла действовать мягко, всегда впечатляло.

Бобби улыбнулся. Очевидно, энергия Эйнжел была ему так же приятна, как и мне.

— Ты будто гладишь моего леопарда. В смысле, ты не гладишь его буквально, но именно так это и чувствуется.

— Хорошая аналогия. — Заметила Эйнжел, улыбаясь ему так, словно он сказал что-то умное. В принципе, так оно и было.

Бобби улыбнулся в ответ. Фрэнки в углу помрачнела, как если бы подумала, что Бобби претендует на ее территорию. Рановато было для такой реакции, по крайней мере для меня, но я-то полиаморна. Полиаморы чаще делятся тем, что им нравится.

— Я могу помочь тебе контролировать зверя, но у меня получается не так хорошо, как у Эйнжел с Итаном, а Петра тоже верлеопард, как и ты. — Сказала я.

Бобби посмотрел на нее чуть внимательнее прежнего.

— Я этого не чувствую.

— Благодарю за комплимент, Бобби. — Ответила Пьеретта, и скромность в ее голосе смешалась с оттенком мягкого флирта.

Если бы я не стояла рядом с ней, то вряд ли бы заметила, как она слегка повернула голову и улыбнулась, тут же опуская глаза в пол. Частично это был ее собственный язык тела, но не до конца. Это напоминало тот страх, который она позволила увидеть Олафу. Она была мастером притворства — смешивала правду и ложь так умело, как этого не делал даже Эдуард со своей личностью Теда.

Бобби купился на эту приманку и улыбнулся ей. Иногда лавры достаются не большой и претенциозной розе, а фиалке у тебя под ногами или нарциссу, который качается на ветру. Как только эта аналогия пришла мне в голову, я задумалась над тем, каким цветком была бы я сама, и решила, что чертополохом. Здоровенный такой, колючий, фиолетовый чертополох. Плохой выбор для букета.

— Покажешь мне свою энергию? — Поинтересовался Бобби.

Пьеретта смущенно моргнула и улыбнулась чуть шире, качая головой.

— Я вступлю только если почувствую, что твой леопард начал действовать. До тех пор работать с энергией будут Эйнжел и Итан.

Бобби посмотрел в сторону Итана.

— Твоя энергия такая же нежная, как у Эйнжел?

— Еще нежнее. — Ответила Эйнжел.

Бобби уставился на нее так, будто не верил ей. Она покачала головой и добавила:

— Я училась мягкости, а Итан с этим будто родился. Не правда ли, милый?

Она взяла его под руку, и это была его ведущая рука, которой он стрелял, но все мы тут теснились, как в гробу, а при таком раскладе руки и ножи были актуальнее пистолетов. Я знала, что у Итана были ножи, до которых он может дотянуться любой рукой, как и я до своих. Мы все учились стрелять не только ведущей рукой, но большинство именно под ней носили свою пушку.

— Так ты из неженок, Флинн? — Поинтересовался Олаф со стороны двери. Он сказал это так, что прозвучало, как оскорбление, но я знала, что Итан не купится на эту подколку.

— Стараюсь таким быть. — Улыбнулся он.

Олаф неодобрительно фыркнул. Я почувствовала себя так, словно мне надо было вступиться за Итана. Я даже открыла рот, чтобы рассказать про него что-нибудь хорошее — например, как круто он работает с оружием или насколько он силен в рукопашной, но Эйнжел взяла меня под руку и притянула нас с Итаном ближе друг к другу — слишком близко, и мы оказались