директором созданной несколько лет назад компании «Шпрингдерхаузен Руссланд ООО», сокращённо – «ШПР».
Следующие шесть лет стали «золотой верстой» в столетней биографии концерна. Германский «Шпрингдерхаузен» развернул на территории России невиданную активность. За счёт кредитов германских и швейцарских банков в его собственность перешли сразу полтора десятка профильных предприятий в Карелии, Удмуртии, Краснодарском и Красноярском краях, Новосибирской и Иркутской областях.
Спустя год убыточные фабрики, годами не выплачивавшие зарплату своим работникам, начали давать первую прибыль. А ещё через некоторое время продукция марки «ШПР» стала в строительной индустрии одной из самых востребованных. Русский народный язык преобразовал новое официальное название в «шипр», «штопор» и «ширпотреб», как того и хотел Демьян, и популярность компании пошла гулять по российским просторам.
Семья проживала в Москве. Соня возглавляла представительство крупной германской фармацевтической компании. Тоня и Глеб учились в школе при посольстве ФРГ. А Демьян почти ровно половину суток проводил в самолётах. Каждое производство требовало его непосредственного внимания и участия. Он сам должен был лично убедиться в том, что управленческий и технологический процесс функционирует без сбоев. Все его помыслы были устремлены в завтрашний день.
Демьяну удалось переманить несколько мидовцев и взять на работу целую группу выпускников МГИМО. Своим заместителем он по рекомендации матери сделал Виктора Осокина, друга погибшего дяди Максима. Даже служба охраны и безопасности была сформирована в значительной степени из бывших пограничников и дежурных комендантов российских посольств.
Россия постепенно приобретала статус второй после Германии географической опоры концерна. Ежегодный рост объёма производства измерялся двузначными цифрами. Домостроительные материалы пользовались гигантским спросом. Страну охватил невиданный бум, превосходивший тот, что наблюдался в послевоенной Германии. Коттедж и квартира стали куда более выгодной инвестицией даже в сравнении с золотом и бриллиантами. Богатые граждане новой России предпочитали возводить не скромные домики европейского образца, а настоящие дворцы, которые крайне редко встречались на Западе. Самые дорогие компоненты оборудования новостроек «под Людовика», пользовавшиеся в Германии ограниченным спросом, нарасхват шли в России. Не воспользоваться этой уникальной ситуацией было бы глупо и смешно.
Российские условия для ведения бизнеса оценивались как далеко не самые благоприятные. Приходилось держать оборону одновременно на множестве фронтов – от периодических атак правоохранительных органов, местных и региональных администраций, налоговой и трудовой инспекций, санитарного и пожарного надзора до случайных или преднамеренных поползновений со стороны
всевозможных «крыш», элементарных жуликов, шантажистов и вымогателей всех мастей. В отличие от некоторых других германских компаний «ШПР» никогда или, точнее, почти никогда (лучше не вспоминать) не пускался во все тяжкие с использованием коррупционных схем, к чему его многократно принуждали власти и без чего якобы не обходился ни один бизнес-проект в России.
Председатель правления Бьянка не могла нарадоваться на стремительный рост доходов российского подразделения концерна. По мере приближения своего семидесятилетия она всё больше воспламенялась идеей передачи дел в руки Демьяна. В конце пятилетки его пребывания за московским штурвалом прибыль в России заметно превысила прибыль в Германии и других странах. На семейном совете за год до юбилея решили идти именно таким путём, не приглашая в кресло главного управителя компании менеджера со стороны. Если федеральным канцлером стала бывшая гражданка ГДР, то почему главой концерна не может быть специалист высочайшего класса с российским паспортом?
Незадолго до отъезда в Берлин Демьяна пригласил на свой 65-летний юбилей Виктор Осокин, становившийся руководителем московского представительства концерна. Присутствовали сокурсники по МГИМО и несколько дипломатов из МИДа. За время дипслужбы юбиляр приобрёл много друзей. Но особое место в жизни занимали ребята, с которыми судьба свела в здании на Крымской площади и общежитии на Новочерёмушкинской. Даже спустя 40 лет после окончания института однокурсники проводили ежегодный традиционный сбор. Каждый раз вспоминали ушедших, и в первую очередь Максима Селижарова, невинно убиенного геенной огненной.
Уже в XXI веке кому-то пришла в голову отличнейшая идея – выпускать сборники фотографий студентов МГИМО, относящихся к периоду их зачисления в институт. Первая книжка охватывала выпускников 1972 года, то есть Витьку, Максима и их товарищей. С её страниц смотрят молодые настороженные лица будущих послов и гене-
ралов, академиков и писателей, политиков и бизнесменов. Кое-кто из них относит эту скромную тетрадку к числу самых дорогих жизненных приобретений. Она кочует с ними по обитаемым и необитаемым островам жизни. Когда вдруг кольнёт где-то там, под сердцем, хочется в очередной раз разложить эти чёрно-белые фотографии и вновь и вновь вглядываться в глаза однокурсников, радуясь тому, что было, и сожалея о том, что сделать не удалось.
За обильным столом с германским бочковым пивом и рислингом со скалистых берегов Мозеля состоялся темпераментный, но вполне дружеский разговор о внешней политике России. В оживлённых спорах действующие и бывшие дипломаты нашли – помимо общей любви к профессии и высотке на Смоленской площади – одну-единственную точку согласия. Их объединило – бывает же такое! – не что иное, как повальная неприязнь к облику того департамента родного министерства, который взял на себя функции министерства пропаганды.
– В последние годы пресс-служба превратилась в самое слабое звено на Смоленке, – уверенно согласились и прошлые, и нынешние, и посторонние. – Откровенно стыдно и за дипломатию, и за Россию! Освещать внешнеполитические шаги великого государства в такой разухабистой, крикливой, бесцеремонной и оскорбительной манере просто непозволительно! По мерзости лексикона МИД старается переплюнуть даже убийственно разнузданные реплики российской телевизионной пропаганды. Но если не останавливают, значит такой нестандартный подход наверху нравится. И это вдвойне печально.
А вот в остальном мнения разошлись.
Одни не могли сдержать своё восхищение эффективной и тщательно выверенной внешней политикой. В России, к сожалению, мало что функционирует как швейцарские часы, но среди передовиков – это в первую очередь дипломатическая служба. Такого министра, как Лавров, возглавляющего дипломатию вот уже третью пятилетку, причём в самые тяжёлые годы её существования, когда на Россию ощетинилось полмира, в стране не было послед-
ние два века, а может быть, и вообще никогда. Если Сергея Викторовича и можно сравнивать с кем-то из предшественников, то исключительно с князем Горчаковым, стержневой и едва ли не единственной фигурой в многовековой истории дипломатии России, которой принято гордиться. Почти всех остальных глав посольского приказа, коллегии и министерства иностранных дел народная память по рекомендации власти отвергла, заслуженно или нет – другой вопрос. Умница Лавров, титан мысли, оратор от Бога, превзошёл всех, а за границей укладывает на лопатки любого конкурента из числа коллег-министров. Вот кому по справедливости надо было бы ставить памятник перед МИДом. И не вызывает сомнений, что со временем благодарные потомки поступят именно таким образом, возведут мемориал, возможно, ещё до 2049 года, когда дипслужба будет праздновать своё
