из нас двоих жертва! - полностью материализовавшийся из письмен Фрид, попытался атаковать Виктора своей артефактной шпагой, благодаря которой он мог мгновенно наносить на тела своих противников простейшие письмена, но прозвучавший долей секунды раньше выстрел вмешался в его планы. Наполненная огненной маной пуля чиркнула по кисти, хотя Виктор стрелял просто навскидку в силуэт, дабы не тратить время на прицеливание.
Откинув ногой в сторону упавшую на землю шпагу, Виктор, не давая своему противнику затушить объятую пламенем руку, тут же насел на него, выстреливая в тело Фрида удар за ударом, каждый из которых являлся гарантированной смертью для любого обычного человека. Да и слабенький маг имел все шансы потерять всякую возможность к оказанию малейшего сопротивления уже после одного такого – все же с разорванными легкими или сбившимся с ритма сердцем не то что сопротивляться, жить было попросту невозможно. Не имея долгое время возможности отрабатывать связку техник, позволяющих наносить столь убийственные удары, Виктор уже начал опасаться, что ничего не выйдет, но стоило только начать и тело само все вспомнило. Не зря он в свое время устроил натуральный геноцид лесным вулканам, сызнова нарабатывая эти навыки для своего нового тела. Да, строение их тел заметно отличалось от человеческого, но тут главным было поймать то самое чувство полной неспособности тела противника сопротивляться твоему удару. Вот и не успевший выплеснуть ману Фрид прочувствовал на себе всю губительность истинного гнева скромного артефатора. Буквально выплюнув имевшийся в легких воздух, он уже не смог сделать новый вдох по той простой причине, что легкие сдавило, как в тисках. Лишь благодаря своей магии он смог восстановиться, нанеся на самого себя руну дыхания, но только для того, чтобы в следующий раз получить удар уже в голову.
В отличие от артефактора, уделявшего основное внимание родным еще по предыдущему миру навыкам рукопашного боя, Фрид куда больше тяготел к освоению своей шпаги, но, в отличие от когда-либо видимых Виктором спортсменов его мира, согильдиец развивал боевой стиль владения своим оружием. Именно наработанные при этом рефлексы, а также руна ускорения позволили ему отделаться легким чирком по скуле вместо полноценного нокаутирующего удара.
- Темное писание – Тьма! - не смотря на то, что голову все же повело, Фрид успел активировать письмена, что некогда были нанесены на его собственное тело. Магия, считавшаяся запрещенной из-за огромной опасности угрожающей самому применяющему ее магу, тем не менее, пользовалась популярностью у тех немногих, кто смог освоить письмена и руны на высоком уровне. К величайшему сожалению Виктора, сам он до таких высот дорасти так и не смог. Тут уже никак не хватало понимания письмен, как языка программирования. Для воздействия непосредственно на живое существо требовалось чувствовать магию рун. У кого-то подобная способность пробуждалась со временем, у кого-то не появлялась никогда, Фрид же мог похвастаться обладанием таковой с рождения.
Прошли какие-то доли секунды, прежде чем перед Виктором вместо «старого доброго» Фрида предстал натуральный демон. Да, рунная магия Тьмы вливала в тело мага столько энергии нижних планов бытия, что он на время получал силы демонов. Вот только далеко не у каждого впоследствии получалось возвращаться обратно в человеческую форму и со временем такие неудачники демонизировались полностью. Однако, в данный конкретный момент артефактора куда больше волновал вопрос достаточности собственных сил для противостояния подобному, заточенному исключительно на бой и разрушение, противнику. Все же все те демоны, с которыми ему приходилось сталкиваться ранее, не успевали нанести по нему какого-либо удара и проигрывали по той простой причине, что Виктор бил из своих артефактных игрушек первым и наверняка. Здесь же ситуация была совершенно иная – мало того, что противник находился на расстоянии вытянутой руки, так еще все мало-мальски тяжелое вооружение таскать с собой было невозможно по причине скромных характеристик собственного пространственного кармана. Потому, в бою с обновленным Фридом приходилось надеяться лишь на крепость собственного организма, да тяжесть удара.
Как же хорошо, что хоть пару раз он смог уговорить Миру провести с ним тренировочные спарринги максимально приближенные к боевым, находясь в демонической форме. Тогда, в первый раз, его просто-напросто размазали по земле, да еще и поизмывавшись в ходе боя с присущей всем женщинам толикой коварства. Второй раз они уже смогли разойтись вничью, но только по той причине, что никто не осмелился пускать в дело заклятия и оружие действительно способное убить на месте. В общем, лишь благодаря полученному тогда опыту боя на ближней дистанции практически с реальным демоном, Виктор понял, что если и сможет справиться собственными силами, что отнюдь не было гарантированно, с таким сильным противником, каким являлся Фрид, то силы его будут на исходе. А ведь впереди еще был главный мордобой вечера!
Отведя первые пару серий ударов Фрида в стороны, Виктор краем глаза заметил мелькнувшую в конце улицы знакомую фигуру Эльфмана и внутренне расплылся в гаденькой улыбке от мгновенно пришедшей в голову мысли. Все же кто как не монстр должен был сражаться с монстром. Единственная проблема заключалась в том, что во время войны с фантомами Эльфману так и не пришлось преодолевать свою психическую блокировку и принимать полную форму зверя, поскольку спасать Миру не требовалось от слова «совсем». Тогда, наоборот, противников следовало спасать от не на шутку разошедшейся Дьяволицы. Вот и бегал до сих пор Штраус с одним лишь преобразованием руки, что в свою очередь виделось артефактором совершенно недостаточным для противостояния будущим противникам.
- Братик, спаси! - вцепившись при очередной атаке во Фрида руками и обхватив его талию ногами, Виктор принял облик Лисанны и зашелся в отчаянном крике, привлекая внимание Эльфмана. - Фрид, пожалуйста, не надо! Не делай этого! - продолжил надрываться Виктор, вогнав в ступор своего противника так, что тот даже попытался сам отодрать от себя вцепившегося артефактора, но вовремя подбитое колено и свернутое в нужную сторону тело, закономерно закончившееся падением, привели к совершенно иному результату. Любому стороннему наблюдателю могла прийти в голову лишь одна мысль от вида распластанной на земле молоденькой заплаканной девушки с выражением полнейшего отчаяния на лице придавленной сверху мужеподобным монстром. Особенно, если прислушиваться к ее мольбам не делать с ней «это».
Вот и пробегавший мимо Эльфман подумал именно то, на что рассчитывал артефактор. С ревом раненого медведя Штраус со всего маха влетел в барьер ограждавший пространство поединка Виктора с Фридом, но даже не заметил разбитого вдребезги носа, из которого фонтаном хлынула кровь. Все его внимание было сосредоточено на полном отчаяния и мольбы о
