Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
про ликвидацию депо или там открытие турецкого магазина, местами Зощенко просто. Подборку сделаем с портретом.
Тобольков поставил чашку, быстро отвернулся и некоторое время смотрел на выход. Аня с Пашей деликатно уставились в другую сторону. Аня торопливо продолжила:
– Еще из отобранного для журнала возьмем, на номер набирается – и очерки, и проза, и стихи.
– Клима? – невинным тоном уточнил Паша.
– Редколлегия решит, – отрезала Аня.
– А кто у нас редколлегия?
– Мы у нас редколлегия. Готовься отрабатывать представительские-то.
– Капитализм и эксплуатация, – отметил Паша.
– Всегда. Юлю еще попробую зазвать.
– О. Было бы классно. Она дико крутая, только используют ее всё не по назначению. Но она не согласится.
– Не попробуем – не узнаем. Я, кстати, название прикольное придумала. «Пламя» – ту мач, и вообще жиза, учитывая, что́ с издательством вышло…
– О да, – сказал Паша.
– Вот, поэтому предложила назвать «Двадцать два». Георгий Никитич сказал: ну давай попробуем. И макет рисовать интересней будет, я одного дизайнера нашла, моща вообще. Или еще вариант: название цифрами сделать: «Двадцать два – ноль два – двадцать два». И в этот день выпустить.
– У типографий может быть завал к празднику, не успеют напечатать.
– Ну тогда двадцать четвертого или двадцать пятого выйдем, что изменится-то. Такое название до конца года актуально.
Тобольков выдернул салфетку из фиксатора на столе, протер губы, сморкнулся, небрежно промокнул глаза и сказал:
– Если что надо, спрашивайте, подскажу.
– Непременно, – заверил его Паша.
Аня легонько пнула его под столом.
Тобольков, совсем пришедший в себя, осведомился:
– И прям всё-всё напишешь? С кровищей и маразмами нашими? «Люди должны знать правду»?
– Напишу, – сказал Паша угрюмо.
– Молодец, – откликнулся Тобольков, кажется, серьезно, но не удержался от того, чтобы добавить: – Про двенадцатое поподробней, в красках.
– Да уж, – сказала Аня. – Ничего страшнее уже не будет.
– Думаешь? – спросил Паша.
– Ну тебя нафиг.
– «Останутся одни убийцы», – процитировал Тобольков.
– Ну а что? – вскинулся Паша.
– Не-не, так и есть. Спасибо. Как говорится, и так нормально получилось.
Аня, содрогнувшись, громко выдохнула и уставилась в столешницу.
– Всё, – сказал Тобольков. – Всё кончилось. Навсегда.
Аня поспешно закивала, вытирая глаза. Паша смотрел на ее пальцы.
– Если про пластыри шутку рожаешь, лучше сразу пропусти, – предупредила Аня.
– Блин, – сказал Паша расстроенно. – Это так видно?
– Мальчик, я твой редактор, – протянула Аня с московским, по ее мнению, выговором. – Твой пик – мое дно, ты хотя бы «Бархатными ручками» то, что считаешь лицом, мажь, лопнет с натуги.
– Ладно, братцы-сестрицы, – сказал Тобольков, вытаскивая из кармана сложенные купюры. – С вами хорошо, но дела давят. Побёг я.
– Э, – сказала Аня. – Стопэ. Я же сказала, сама заплачу.
Она поспешно зарылась в рюкзаке, извлекая золотую карту – не то баженовскую, не то такую же.
– Неоднократно, – заверил ее Тобольков, сбрасывая на стол пару тысячных. – Вся наша жизнь – расплата. Так что копи, пока есть возможность. На связи.
Он приобнял Аню, пожал руку вскочившему и оттого с трудом сдержавшему кашель Паше, снял с вешалки куртку и пошел к выходу.
Паша и Аня некоторое время смотрели ему вслед. Аня спросила:
– Ты реально его простил?
– За что? – не понял Паша.
– Кохаешь сидишь, валялся сколько, а приказ явно он отдавал – правда, за что прощать?
– Они тебя потом спасали вообще-то.
– Они тебя убить собирались вообще-то.
– Не убили же.
– Змей меня тоже не убил.
– Сравнила тоже.
– То, что нас не убивает, делает нас разборчивей?
Паша завозился, показывая, что ему, пожалуй, пора.
– Дальше валяться пойдешь? – осведомилась Аня.
– Да у меня пролежни уже, – уныло сообщил Паша и сел так, чтобы позывы к кашлю стекали по ровненькой трахее, а не сгущались до критической массы.
– Поесть заказать еще на сэкономленные? Или чай-кофе?
– Да я лопну сейчас.
– Хорошо, – сказала Аня и взяла телефон. – Начинаем редколлегию.
– Тогда чай и тирамису вот этот, – поспешно сказал Паша.
– Два, – рассеянно поправила Аня. – А если снова убить пообещают? Сегодня, например, вечерний пост почитают – и сразу?
– Вот и увидим.
– А если убьют?
– Тогда не увидим.
– Понятно, – сказала Аня и уткнулась в телефон. – Заказывай, а я пока правки к твоим текстам найду. Вечерний пост, кстати, тебе обновить надо, раз про Морозова подтверждается. Но сперва работа над ошибками.
– «Хочет», «может» и «нравится» совпало – получайте труп, – сообщил Паша горько. – За что, главное?
– За то, что живой. Всё, заказывай быстренько и за дело.
Паша завертел головой. Собранная в цифры «2022» гирлянда над барной стойкой подмигнула ему. Паша улыбнулся, махнул официанту и уверенно сказал:
– Новый год будет гораздо лучше старого.
И Аня так же уверенно кивнула в ответ.
Эпилог. Возгорится пламя
Рыбаков тупил в телефон, время от времени поглядывая на экран побольше, куда выводилась картинка из «пыточной» – комнаты для допросов, где доходил до нужного градуса Норов.
Матвиевский сел рядом с Рыбаковым, полюбовался обоими экранами, дал пару полезных советов относительно первого, поздравил Рыбакова с рекордным количеством лопнувших шариков и пошел в «пыточную».
– Адвоката вызовите, – сказал Норов, едва Матвиевский открыл дверь.
Садиться Матвиевский не стал.
– Готовы давать показания?
– Какие показания, адвоката мне дайте, говорю. Охренели уже, держат который день, следаков меняют, адвоката не дают. Лоха нашли типа, да? Я вам не лох.
– Ну да, – сказал Матвиевский и вышел, не обращая внимания на вопли в спину, и так и не присев на стул, с которого в последний раз допрашивал Норова Руслан.
Присел Матвиевский опять рядом с Рыбаковым, флегматично наблюдавшим за беснованием Норова, отыскал в телефоне номер и нажал вызов, пояснив:
– Забыл совсем.
И продолжил другим тоном:
– Евдокия Олеговна? Здравствуйте. Матвиевский из полиции беспокоит.
Женщина средних лет молча выслушала его сообщение, после паузы сказала: «Я поняла, спасибо», нажала отбой и спросила то ли себя, то ли всё кладбище:
– И что теперь?
На нее оглянулась пожилая пара, понуро застывшая у соседней, такой же свежей могилы. На ее временном надгробии было выгравировано: «Чуфарова Ирина Ринатовна».
– Пойдем-пойдем, – сказала женщина.
Но мужчина неловко приблизился к Евдокии Олеговне и спросил, откашлявшись:
– Простите, у вас муж здесь, да? Его тоже Змей?..
– Ну да, – ответила Евдокия Олеговна раздраженно. – Звонят, рассказывают, как будто я и так не знаю.
Она помотала телефоном. Мужчина посмотрел на свой телефон, зажатый в руке, и машинально проверил, нет ли новых сообщений в телеграме. Евдокия Олеговна продолжила:
– Они же информацию первым делом блогерам всяким сливают за деньги, а родственникам жертвы звонить уже необязательно. Я уж не говорю о том, чтобы убийцу поймать.
– Так поймали же, – напомнил мужчина.
– А мне что с того? – спросила Евдокия Олеговна с тихой яростью. – У меня старшей
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
