один и тот же день, что похоже на сговор. Она умудрилась влюбить в себя и своего агента Чарли Тюдора. Похоже, она развернула широкое поле деятельности. Если это нельзя назвать бродяжничеством, то, во всяком случае, это что-то близкое к нему.
Он следил за пальцами жены, когда она ему отвечала.
Он прервал ее, опять переходя на крик — Что ты имеешь в виду, может быть, это проявление доброжелательности ее натуры? Мы знаем, что она водила за нос матроса, а, возможно, и барабанщика, да и своего агента, наверно, тоже. Все очень крупные мужчины. Она признает только крупных.
— Барабанщик и агент только предположение, — заговорила пальцами Тедди. — Единственно, у кого есть тонные сведения, — это матрос.
— Мне не нужно никаких точных сведений. Я узнаю таких, как Бибблз Сиза, за километр.
— У меня создалось впечатление, что детективы всегда полагаются на точные сведения.
— Ты сейчас говоришь о юристе, который никогда не задаст вопроса, если не знает, какой получит ответ. Я — не юрист. Я полицейский, который обязан задавать вопросы.
— Вот и задавай их, только перестань допускать, что все танцовщицы стриптиза…
Карелла заорал так громко, что чуть не разбудил детей. — Допускать! Кто допускает? — завопил он, наконец, втянувшись в спор, которого так жаждал с тех самых пор, как пришел домой. Спор, однако, был необычный: руки Тедди, двигаясь быстро, спокойно выпускали слова, а он кричал и шумно выражал несогласие с ее незвучащими пальцами. — Что же такое должна сотворить женщина, чтобы ее можно было считать испорченной? Вполне вероятно, что она пристукнула этого Чирападано, и не успокоится, пока не разбросает его руки, ноги, сердце и печенку в бумажных пакетах по всему городу. Я не удивлюсь, если ей вздумается отрезать его…
— Не распускай свой язык, Стив, — запротестовала Тед ди руками.
— Где она, черт бы ее побрал? Вот, что мне хотелось бы знать. И где Чирападано? И чьи это руки? И где остальная часть тела? И каков мотив этой истории? Ведь должен же быть мотив? Люди просто так не убивают себе подобных, не так ли?
— Ты детектив. Ты должен знать.
— Всегда есть мотив. Это уж точно. Всегда. Проклятье, если бы мы знали больше. Проводила ли Бабблз время с этим барабанщиком? Почему она послала к чертям этого матроса? Может быть, потому, что предпочла барабанщика? А если так, то можно предположить, что устав от него или разозлившись, она его прикончила. И опять же, зачем отрезать кисти рук? И где остальная часть тела? А, если это не его руки, то чьи? И вообще, имеют ли Бабблз и Чирападано какое-то отношение к этим рукам? Может, мы идем по неверному следу. О Боже, лучше бы я был сапожником.
— Неправда, ты совсем не хочешь быть сапожником, — возразила ему Тедди.
— Ты, очевидно, лучше меня знаешь, чего я хочу. Клянусь, ты самая большая спорщица, какую я когда-либо встречал. Подойди и поцелуй меня, пока мы не подрались всерьез. Тебя так и подмывает на драку с того самого момента, как я вошел.
Улыбаясь, Тедди приникла к его груди.
ГЛАВА XIV
На следующий день Карелла имел драку, которую так. жаждал накануне.
Как ни странно, но подрался он с полицейским. Да, это было довольно странно, потому что Карелла, высокосознательный человек, понимал, какой большой вклад в работу вносят коллеги. Он обычно избегал всяких трений в бригаде, поэтому этот инцидент только доказывал, что «ручное дело», как стали называть его ребята, вконец измотало ему нервы.
' Драка произошла рано утром совершенно неожиданно, подобно летнему шквалу, налетающему ниоткуда и мгновенно заливающему улицы потоками дождя. Карелла звонил Таффи Смит, другой девушке, квартировавшей с Бабблз Сиза. Он размышлял о том, что это осточертевшее дело напоминает истории популярного среди телезрителей частного сыщика, в которых куда не повернись, отовсюду возникают сладострастные красотки. Он ничего не имел против женских прелестей. Такие дела расследовать приятней, чем дело какой- нибудь старой дамы. В то же время от всех этих красоток не было никакого проку, их показания нисколько не помогали расследованию, и именно это мучило его и выводило из себя и, возможно, привело к драке.
Хернандес сидел за столом рядом с Кареллой и печатал на машинке отчет. Солнечный свет, пробиваясь сквозь зарешеченные окна, оставлял кружевные тени на полу. Дверь в приемную лейтенанта Бирнса была открыта. Кто-то включил электрический вентилятор, не потому что было действительно жарко, а лишь только потому, что после длительного дождя солнце создавало иллюзию жары.
— Мисс Смит? — спросил Карелла в трубку.
— Да. Кто говорит*.
— Детектив Карелла из 87-го полицейского участка.
— О Болке, — проговорила Таффи.
— Мисс Смит, нам бы хотелось поговорить с вами относительно вашей пропавшей соседки, Бабблз Сиза. Не могли бы мы сегодня к вам заехать в любое удобное для вас время?
— Видите ли, я не знаю. Я должна идти на репетицию.
— В котором часу у вас репетиция, мисс Смит?
— В одиннадцать часов.
— Ив котором часу вы будете свободны?
— О, это довольно трудно сказать. Иногда это продолжается целый день. Хотя, может быть, эта будет короткой. Мы много сделали вчера.
— Вы не могли бы назвать мне хотя бы приблизительно время?
— Может быть, около трех. Но я не уверена. Послушайте, давайте договоримся иа три, но вы позвоните сюда, прежде чем уезжать, о’кей? Тогда, если я задержусь, дежурная служба вам передаст, когда я смогу освободиться. Вас это устроит?
— Вполне.
— Или вы хотите, чтобы я оставила вам ключ? Тогда вы сможете войти, сделать себе кофе. Может быть, так будет лучше?
— Нет, нет, спасибо.
— Ну, тогда увидимся в три, о’кей?
— Отлично.
— Только обязательно позвоните, прежде чем выезжать, о’кей? И… и если я не буду успевать, я передам через дежурную службу. Договорились?
— Спасибо, мисс Смит, — сказал Карелла и повесил трубку.
Энди Паркер вошел через решетчатую перегородку и бросил шляпу на свой стол. — Ну и денек, мужики, — проговорил он. — Обещают до семидесяти градусов. Представляете? И это в марте! Наверно, этот дождь смыл начисто все остатки зимы.
— Похоже, что так, — ответил Карелла, внося в свой блокнот визит к Таффи и делая пометку позвонить ей в 2.30, до отъезда из участка.
— Наверно, именно такая погода у тебя дома, Чико, — обратился Паркер к Хернандесу.
Фрэнки Хернандес печатал и не расслышал, что сказал Паркер. Он перестал печатать, поднял глаза и спросил — Ты мне что-то сказал, Энди?
— Да. Я сказал, что, наверно, у тебя дома всегда такая погода- в это время.
