— Да, господин канцлер. Я и не надеялся на снисхождение.
— Очень хорошо, — удовлетворенно кивнул тот. — Пока дело не закрыто, вы будете всё так же содержаться под стражей в Рициануме.
По-прежнему не отрывая глаз от пленника, глава особой службы, тем не менее, прекратил стучать карандашом и теперь задумчиво чертил на листе бумаги какие-то бесконечно накладывающиеся друг на друга геометрические фигуры.
Мозг канцлера ни на секунду не прекращал анализа вновь поступающих данных. Кое-какие части мозаики уже вставали на свои места, но кусочков, формирующих основной сюжет, всё так же отчаянно недоставало. И всё же Стефан оказался настоящей золотой жилой, которую, к тому же, никто до сей поры не разрабатывал. В особенности был полезен рассказ ювелира о последних днях, битком набитых прелюбопытными событиями.
Теперь в деле прибавилось множество новых вопросов и логических нестыковок, — что не могло не радовать главу особой службы. В ближайшее время жадный ум его будет наконец загружен в полном объеме, обеспеченный благотворной пищей для работы мысли.
Пресловутый Серафим же, похоже, в своих действиях принципиально отвергает пережитки устаревших схем поиска, вроде логики или здравого смысла. Конечно, был в этом, хм, некий оригинальный почерк и новизна свежих веяний, но всё же… всё же.
И такому-то бродяге и сумасброду параллельно с самим Винсентом поручили расследование дела государственной важности! Как будто недоставало уже и того, что в него невесть зачем впутали службу фамильных ювелиров с новоиспеченным молодым премьером во главе!
Сказать, что канцлер был удивлен или раздосадован? Отнюдь. Он лишь не находил рациональных причин такому поведения правителя, который, ко всему прочему, даже не счет нужным поставить в известность своего главного следователя, будто нарочно стараясь запутать его и усложнить задачу.
Еще более странно то, что и сам Кристофер утаил от него сей немаловажный факт. Словно каждый из них был сам за себя в этом расследовании, а конечный результат никого особенно и не волновал. Но черт побери, это не соревнования с выдуманным преступлением на кону, не игры в детективов, чтобы демонстрировать такой безответственный подход!
Что ж, во всем этом предстоит разобраться в самое ближайшее время. Но более всего канцлера интересовала сейчас таинственная спутница Серафима, юная Искаженная, явно подосланная организаторами заговора. Вот уж кого следовало искать в первую очередь. Прямая ниточка к разгадке.
И Винсент имел все основания полагать, что долго искать не потребуется. Как только стало известно последнее местонахождение всей честной компании, канцлер вызвал помощника и, отдав необходимые указания, приказал немедля отправить агентов в подпольную церковь и арестовать всех, кто там окажется. Если ничего экстраординарного не произойдет, уже сегодня и Себастьян, и София окажутся в допросной, а если потребуется, и в пыточной, дабы избежать излишних промедлений.
Вскоре дело будет закрыто, а очередной заговор, наоборот, раскрыт. А пока нужно доложить правителю о промежуточных результатах.
Глава особой службы мельком бросил взгляд на часы, к верхней части которых притянулись последние полупрозрачные крупинки, и молча поднялся из-за стола.
Допрос был окончен.
* * *
…Однако поединок на этом не прекратился.
Как известно, инквизиторы были не из тех, кто легко отступается от намеченных целей. Не намереваясь ни в коем случае упускать жертву, они незамедлительно высыпали наружу и разъяренным пчелиным роем пустились в погоню!
На бегу вложив окровавленные клинки в ножны, краем глаза Себастьян быстро глянул назад, обозревая сменившуюся диспозицию и подмечая новые важные детали. Проиграв на старте несколько мгновений, адепты святой службы неминуемо отстали, но полученное преимущество было, увы, скоротечным. Привычные к боям в суровых условиях Пустошей и Лесов Виросы, ликвидаторы вполне могли потягаться в выносливости и скорости с нелюдями, а потому не вызывало сомнений, что рано или поздно преследователи настигнут беглеца.
Благо, по ровному зеркальному льду, которым схватились за ночь извилистые городские мостовые, они бегали всё же не так ловко.
Серафим глубоко вдохнул пронизывающий северный ветер Ледума, ощущая его силу в своих венах. Ветер плескался в прозрачной крови представителей загадочной расы сильфов, делая их похожими на себя: ветреными, переменчивыми и будто не совсем реальными. Сильфы были непостоянны, как весенний бриз, который менял направление играючи, не задумываясь и не привязываясь ни к чему на свете. Бриз легко увлекал их с собой, подобно ароматным цветам яблони, манящим и неудержимым, живущим только в полете.
Природное очарование позволяло сильфам завладевать душами всех мыслящих существ, хоть они и не желали того, как не желали вообще никакого обладания или ограничения. Коснуться же сердец самих холодных и дивных созданий, как считалось, было невозможно.
Мир улыбался и с нежностью смотрел на своих бесприютных детей, как никто другой понимающих самую сущность свободы. Жестокую, горькую сущность, постичь которую жаждали и одновременно боялись все прочие расы. Свобода — ревнивая спутница, испокон веку не терпящая никакой компании, кроме одиночества.
Абсолютно свободен лишь тот, у кого ничего нет.
Ах, как тяжела была Серафиму эта невыносимая легкость жизни, доставшаяся в наследство от расы матери!
Ветер вдруг сорвал с него широкополую шляпу, и, прежде чем наемник успел ловко схватить и водрузить головной убор обратно, непослушные, выдающие его секрет волосы на миг сверкнули рыжим цветом, как убегающая лисица — хвостом.
Позади в тишине раздался звук одинокого выстрела. Ювелир даже вздрогнул от неожиданности: неужели настолько дорога инквизиторам скромная шкурка сильфа, что ради её добычи они не погнушались всё же воспользоваться благами проклинаемого ими прогресса?
Однако, звук выстрела был какой-то странный, похожий скорее на хлопок, да и пуля против ожиданий не просвистела поблизости. Наемник вновь обернулся, уже смутно подозревая подвох, но всё еще не понимая, в чем он состоит.
Солнечный диск меж тем полностью показался из-за городских стен и спелым яблоком покатился по небосклону. Начинался чудесный день, редкий для Ледума по-настоящему солнечный, ясный день. Однако, после ненастной ночи город всё еще не успел оттаять и весь стоял в наледи, прозрачный, стеклянный, переливаясь в лучах рассветного солнца. Промороженные до самых корней деревья и аккуратно подстриженные кусты казались неживыми… смогут ли они возродиться к жизни?
Себастьян почувствовал, будто попал в сказку, какую-то недобрую зимнюю сказку. Смешанные чувства шевелились в груди сильфа от убийственной этой, слишком холодной красоты. Город казался кристаллом чистейшего горного хрусталя, готовым вот-вот разлететься вдребезги. Но горный хрусталь — опасный камень безумцев, камень, легко лишающий рассудка. Следовало остерегаться иметь с ним дело.
