Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
Зато некоторое время ей нравилось разговаривать с Маком. Эпизод с несчастливыми родами по-настоящему сблизил их. Ведь это он укутал ее своим плащом, держал за ноги и нежно принимал младенца, не подозревая о том, что тот мертв. В первые дни он очень помогал ей утешиться, но через пару недель Лиззи почувствовала в нем нараставшее раздражение. Это ведь был не его ребенок, думала она, и он не мог в полной мере разделить ее горе. Как не мог никто другой. И она замкнулась в себе.
Однажды днем через три месяца после несчастья она зашла в детскую, все еще сиявшую свежей краской стен и полов, усевшись там в одиночестве. Она воображала себе крошечную девочку, лежавшую в колыбели, издавая полные довольства, хотя и бессмысленные звуки, или плача от голода, одетую в нарядное платьице и в малюсенькие вязаные носочки. Представляла, как она сосет ее грудь. Раздумывала, в какой ванночке было бы удобнее всего мыть ребенка. Причем видения порой делались настолько живыми, что слезы сначала наворачивались на глаза, а потом стекали по щекам. Она рыдала, но никто не смог бы услышать ее всхлипываний.
Именно в таком плачевном состоянии застал ее Мак, ненароком вошедший в детскую. Во время вчерашней грозы обломки веток и камни попали в камин через трубу, и он склонился к очагу, чтобы очистить его. Ее слез он старательно не замечал.
– Я чувствую себя такой несчастной, – первой заговорила Лиззи.
Он не прервал своей работы, но отозвался без особой ласки в голосе:
– Это едва ли принесет вам пользу.
– Странно, но я почему-то ожидала от вас слов сочувствия, – горестно прошептала она.
– Вы не можете провести остаток своих дней, сидя в детской и заходясь в рыданиях. Люди вокруг нас постоянно умирают. Остальным нужно продолжать нормально жить.
– А если я не хочу? Для чего мне теперь эта жизнь? Для кого мне влачить дальше жалкое существование?
– Вот только постарайтесь обойтись без излишней патетики, Лиззи. Она противоречит вашему истинному характеру.
Он сумел повергнуть ее в шок. Никто не осмеливался разговаривать с ней так недобро со времени трагических родов. Какое право имел Мак усугублять ее горе?
– Вы не должны общаться со мной в таком тоне, – без обиняков заявила она.
Но Мак снова изумил ее, словно вдруг обозлившись. Он отбросил щетку, схватил Лиззи за обе руки и рывком заставил подняться из кресла.
– Не надо мне внушать, что я должен делать, а чего не должен, и диктовать мне мои права, – сказал он.
Мак выглядел таким сердитым, что она даже начала опасаться каких-то насильственных действий с его стороны.
– Оставьте меня в покое!
– Вас слишком многие люди предпочли оставить в покое, – почти рявкнул он, но отпустил ее.
– И что же, по-вашему, мне делать? – спросила Лиззи.
– Все, что заблагорассудится. Садитесь на корабль, отплывающий в Европу, и отправляйтесь жить с матерью в Абердине. Заведите любовную интрижку с полковником Тумсоном. Сбегите через границу штата с каким-нибудь непутевым негодяем. – Он сделал паузу, глядя на нее пристально и жестко. – Или… Решитесь наконец остаться верной женой Джея и родите от него еще детей.
Эта реплика удивила ее.
– Но мне казалось…
– Что вам казалось?
– Ничего.
Она уже давно питала твердую уверенность, что Мак влюблен в нее, не зная лишь, насколько сильно его чувство. После неудавшегося праздника для работников он прикасался к ней и гладил по волосам с нежностью, которую трудно было бы определить иначе, чем словом «любовная». Он поцелуями сушил слезы на ее щеках. А в его объятиях проявлялось нечто значительно большее, чем просто сожаление.
Да и в ее собственной реакции на его ласки содержалось не только стремление к сочувствию и состраданию. Ее тянуло прижаться к его крепкому телу, хотелось ощущать скольжение его губ по своей коже, и вовсе не потому, что так она отчасти утоляла жалость к себе самой.
Но все эти эмоции померкли после несчастья с младенцем. В ее сердце воцарилась опустошенность. Она больше не поддавалась страстям, давая волю только огорчению и даже стремясь стать еще более несчастливой.
Она теперь стыдилась своих прежних желаний. Любвеобильная жена, соблазнявшая стройного молодого лакея, была распространенным персонажем многих комических романов и пьес.
Но, разумеется, Мака никак нельзя было себе представить в роли тощего молодого лакея из дешевой комедии. Постепенно она пришла к выводу, что он был самым замечательным мужчиной из всех, кого она встречала на своем жизненном пути. Хотя прекрасно знала, насколько он самоуверен и порой дерзок. Его мнение о важности собственной персоны выглядело в ее глазах чрезмерно раздутым, и именно оно навлекло на него столько неприятностей и проблем. Но помимо воли она восхищалась тем, как он неизменно восставал против любой тиранической власти – от шахты в Шотландии до табачной плантации в Виргинии. А страдал он чаще всего потому, что вступался за кого-то другого.
И все-таки Джей оставался ее законным супругом. Он был слабоволен и часто откровенно глуп, беззастенчиво лгал ей, но она вышла за него замуж и чувствовала обязанность хранить верность ему.
Мак продолжал пристально смотреть на нее. Интересно, какие мысли бродят в его голове? – подумала Лиззи. Ей показалось, что он имел в виду себя, когда небрежно предложил как один из вариантов будущей жизни: «Сбегите через границу штата с каким-нибудь непутевым негодяем».
Мак осторожно протянул руку и погладил ее по щеке. Лиззи закрыла глаза. Если бы ее мать присутствовала сейчас здесь, она бы точно знала, что сказать дочери.
«Ты вышла замуж за Джея и дала обет хранить вечную верность ему. Женщина ты, наконец, или дитя малое? Настоящая женщина держит свое слово, когда это трудно, а не только когда легко. В этом и заключается основной смысл брачного обета».
А она? Она легко позволяла чужому мужчине ласково прикасаться к своей щеке. Лиззи открыла глаза и смерила Мака долгим взглядом. В его зеленых глазах отчетливо читалось вожделение. И тогда она ожесточилась на него всерьез. Ею овладел внезапный импульс, заставивший что было силы вмазать ему звонкую пощечину.
Впечатление было такое, словно она ударила ладонью по камню. Мак даже не шелохнулся. Но выражение его лица разительно изменилось. Ее удар не оставил на нем ни следа, но она нанесла ему рану в самое сердце. Он выглядел таким шокированным и растерянным, что она тут же почувствовала желание извиниться и снова обнять его. Лишь огромным усилием воли ей удалось сдержаться. Срывающимся голосом она сказала:
– Не смейте даже прикасаться ко мне!
Он ничего не говорил, а лишь смотрел на нее испуганно и обиженно. Лиззи невыносимо было видеть его оскорбленную гримасу, а потому она встала и вышла из комнаты.
* * *
Еще Мак ей сказал: «Или решитесь наконец остаться верной женой Джея и родите от него еще детей». На протяжении целого дня она размышляла над этим. Сама по себе идея пустить Джея в свою постель была ей неприятна, но в том и состоял ее супружеский долг. Если она откажется исполнять эту обязанность жены, то не заслуживает права иметь мужа.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
