— Ну, — попытался Макс начать снова. Он не понимал, нарочно Холли не хочет помочь ему вести беседу или нет, но она точно не собиралась этого делать. — Ну, и как ты тут? Наслаждаешься жизнью в Альгарве?
— Да, — несчастным голосом пробормотала Холли.
— Ну, ладно. Прекрасно. — Он затушил сигарету в пепельнице и вытащил другую. — Прекрасный климат… дела в ресторане идут хорошо?
Это просто ужасно, Макс даже не может говорить с ней. Ему приходится вести неловкую светскую беседу, словно она совсем незнакомый человек.
Холли кивнула.
— Да, очень хорошо.
— А как у тебя дела с Эдамом? — продолжал Макс обманчиво спокойным тоном. — Тоже очень хорошо?
Холли резко подняла голову.
— Мы не вместе, — сказала она, не зная, чувствовать облегчение или злиться оттого, что Макс подумал, что они любовники. Облегчение победило: по крайней мере, Макс не знал, что был единственной причиной, по которой она покинула «Мызу». В отчаянии стараясь ухватиться за последнюю тоненькую соломинку, Холли поняла, что еще не окончательно унизилась. Это было слабое утешение, но это все же лучше, чем никакого.
— Вы не вместе, — задумчивым тоном повторил ее слова Макс и сделал паузу, чтобы затянуться. Медленная струйка дымка спиралью полетела к потолку. — В таком случае зачем ты вообще сюда приехала?
— Я… мне просто захотелось. — Холли почувствовала, как к щекам приливает жар, и поняла, что краснеет. — Как ты и сказал, хороший климат… здесь море… можно загорать… лежать на пляже… — Холли сбилась и не находила слов, чтобы продолжать дальше. Макс был умным человеком и прекрасно ее знал. Холли снова повесила голову, убитая тем, что теперь точно унизила себя. Совершенно.
«Пора, — решил Макс, — произнести вторую из двух речей». В спонтанных речах он был не силен, ему нужно было подготовить свое заявление очень тщательно, снова и снова повторить каждую фразу в уме — на этот раз без помощи Грейс, — пока он полностью не будет уверен, что слова подобраны именно такие, какие нужны при данных обстоятельствах. Макс вовсе не собирался уверять Холли в вечной любви и просить ее выйти за него замуж, это все-таки не такая речь. Он не хотел, чтобы она через полгода передумала и подала на него судебный иск за нарушение обещаний.
— Ладно, — сказал он резко, затушил вторую сигарету и заметил, что рука его немного дрожит. — Ладно, мне нелегко это говорить, но теперь, когда Тесса возвращается в Бат, я не знаю, останешься ли ты здесь. Если ты все-таки решишь остаться, хорошо, это абсолютно нормально. Но я просто думал, что, может быть, ты захочешь вернуться… понимаешь, после того, как ты уехала, что-то случилось, отчего я понял, что мои чувства не были совсем… хотя, естественно, ты понимаешь, как я отношусь к длительным связям… я сейчас не имею в виду брак, потому что ты знаешь мои взгляды на него тоже… но, с другой стороны, просто быть вместе с тем, кто, как ты понимаешь, тебе нравится… ну, больше, чем нравится, в общем, хотя это не значит автоматически, что нужно на них жениться… но быть с кем-то вот так вместе — это не так уж страшно, как я думал раньше, так что я подумал, что, может быть, если ты бы хотела вернуться назад, то мы бы могли… ну, в общем, понимаешь… просто попробовать.
Сзади по шее тек пот. Макс даже не заметил, как прикурил третью сигарету, и сейчас она весело дымилась у него между пальцами. Однажды, много лет назад, его попросили без предварительной подготовки выступить на симпозиуме, где собралось семьсот человек, связанных с книготорговлей. По сравнению с сегодняшней речью та его речь была просто прогулкой по парку.
Но вот он сказал: наконец он это сказал — ясно и кратко — как раз за этим он и приехал, чтобы сказать то, что сказал. Теперь дело за Холли, эта молчаливая аудитория из одного человека должна как-то отреагировать.
Аудитория долго хлопала глазами и наконец проговорила:
— Чего-чего?
— Черт побери, Холли! Ты вообще меня слушала?
Она недоуменно на него посмотрела.
— Разумеется, я слушала. Но только в твоих словах не было никакого смысла. Может быть, ты попробуешь сказать снова, только помедленнее на этот раз…
Макс упал духом. Она действительно не шутит.
Он откинул со лба свои намокшие от пота темные волосы жестом, полным отчаяния. Это просто как русская рулетка, когда осталось только два выстрела.
— Послушай, я не прошу тебя выйти за меня замуж. Я просто говорю, что я бы хотел еще раз попробовать. Как следует попробовать. Холли, мне кажется, что я тебя люблю.
Снова молчание.
— Ну? — спросил он. Его белая рубашка прилипла к спине, и в пачке осталась всего одна сигарета. — Ну скажи что-нибудь, ради бога.
Теряя равновесие на табуретке, Холли вцепилась в край стойки бара.
— Я не совсем уверена, — проговорила она, — но, кажется, я сейчас упаду в обморок.
…………………………………………..
— Ты не должна плакать, — мягко заметил Эдам. Через окно спальни Холли он видел, как Макс грузит вещи Оливии и Тессы в ждущее на улице такси.
Холли, которая яростно распихивала свои вещи по разным чемоданам, остановилась и посмотрела на Эдама, когда он появился в дверях, и тут же начала шумно всхлипывать.
— Ведь этого ты всегда и хотела, — напомнил он ей. — Ты должна быть счастлива.
— Я сча… сча… счастлива, — прорыдала Холли. — Это самый счастливый де… день в моей жизни… ой, Эдам, ты был ко мне так добр, а я относилась к тебе так плохо… ты наверняка меня ненавидишь…
Холли беспомощно стояла посреди небольшой комнаты с охапкой одежды в руках, и Эдам подошел к ней.
— Глупышка, — сказал он ей с истинной добротой, — как я могу тебя ненавидеть?! И ты совсем не плохо ко мне относилась, просто ты не смогла полюбить меня.
— Я пыталась, — прохлюпала Холли, вытирая глаза смятой белой шелковой рубашкой. — Я жалею, что не смогла. — Все говорили мне, какой ты чудесный, но только…
— Это должно произойти само собой, заставить себя полюбить кого-то невозможно, — помог ей закончить фразу Эдам. Затем с широкой улыбкой он добавил: — Хотя Максу потребовалось много времени, чтобы разобраться в своих чувствах.
— Ты правда чудесный. — Слезы ее снова набирали скорость. Отбросив в сторону шелковую рубашку, Холли сказала: — Может быть, и хорошо, что у нас ничего не получилось. Ты слишком хорош для меня.
И вот она была уже в его объятьях, рыдала, уткнувшись в его грудь, и выла.
— Мы ведь останемся по-прежнему друзьями? Мы не потеряем связь… я хочу, чтобы мы всегда оставались друзьями.
— Мы всегда и были друзьями. — Эдам поцеловал ее в макушку, потом отлепил от себя, чтобы можно было хорошенько на нее посмотреть. Некоторое время назад, когда он понял, что Холли по-прежнему не отвечает ему взаимностью, он смирился с этим фактом со свойственными ему юмором и стоицизмом. — И что бы ты ни делала, дорогая, не трать времени на беспокойство обо мне. И если это не очень сильно подействует на твою самооценку, то я скажу, что я не собираюсь остаток жизни потратить на эмоциональную деградацию, от чувств не погублю свою жизнь, от чувств не загнусь.
