Год спустя
На этот раз Эва сидела с другой стороны плексигласовой перегородки, повторяя про себя вопрос, который много лет мучил ее. По дороге к Кори она сделала крюк и заехала в мужскую тюрьму в Роли. Атмосфера в мужской тюрьме была не такая, как в женской. Воздух был затхлым, душным, нечистым. Пока Эва ждала, женщины, сидевшие в кабинках по обе стороны от нее, разговаривали по телефону с мужчинами. Она не могла разобрать, что говорят эти женщины, но одна из них плакала.
Она вышла из тюрьмы четыре месяца назад, и это были восхитительные месяцы. Они с Джеком посещали семейного психотерапевта, но она знала, что отношения между ними наладятся. Их связь была очень прочной, и она вышла замуж за человека, который не только простил ее, но был предан ей независимо ни от чего. За последние полтора года он доказал это. Больше всего радовало то, что к нему вернулись его чувство юмора и веселость. Она боялась, что навсегда убила в нем радость.
Дрю снова была дома, она жила с ними, изучая драматическое искусство в той же высшей школе, где так давно преподавал Джек. Джек нуждался в том, чтобы она была с ним, пока Эва сидела в тюрьме, и сама Эва не торопилась выпихнуть ее из гнезда. У Дрю появился приятель – отличный парень с таким же живым характером, как и у ее дочери. Довольно скоро она сама вылетит из гнезда.
Единственным тяжелым моментом, который пришлось пережить Эве, находясь в тюрьме, был момент, когда у Кори начались схватки и роды, когда у нее не было возможности быть рядом с дочерью. Пока у Кори были схватки, на нее нахлынули такие яркие воспоминания о Женевьеве, что ей и во сне и наяву снова виделась окровавленная кровать в хижине. Во время родов Дрю была рядом с сестрой в родильном зале, где на свет появился долговязый и стройный рыжеволосый мальчик, которого назвали Сэмом. Ему теперь было девять месяцев от роду, и он был великолепнейшим ребенком во всей Вселенной. Однако Кори пришлось отказаться от работы в школьном округе, о которой она мечтала. Не из-за фобий, а потому, что этого требовали ее материнские обязанности. Ирвинг Рассел помогал ей деньгами, пока она сидела дома с Сэмом. Через год или два она собиралась вернуться к работе, но сейчас была благодарна своему биологическому отцу за помощь. До сих пор их дорожки не пересекались, и Эва думала, что это к лучшему. Каждый из них будет жить своей жизнью, любя одну и ту же дочь, одного и того же внука, но на разных орбитах.
Вдруг внимание Эвы привлекла дверь за гостевой зоной. От нее шел Тим, одетый в оранжевую униформу, его вел охранник, проследовавший за ним до самой кабины. Сев, Тим улыбнулся ей и поднес к уху телефонную трубку.
– Ты никогда, никогда в жизни не должна была признаваться в своем участии в похищении, – сказал он вместо приветствия.
Он все еще был красив, с бритой головой. В другом месте и в другое время ее по-прежнему могли бы околдовать его глаза.
– Я должна была признаться, – сказала Эва. – Я не могла позволить, чтобы ты – или кто-то еще – заплатил за преступление, которого не совершал. Впрочем, я благодарна за то, что ты защищал меня.
– И я благодарен тебе за то, что ты спасла мне жизнь. Если бы не ты, я был бы в камере смертников.
Она заерзала на стуле.
– Мне нужно спросить тебя кое о чем, – сказала она. – Это ты все эти годы посылал деньги Кори?
Он кивнул.
– Да, – сказал Тим. Он очень долго и пристально смотрел на нее, так что ей стало неловко. – Мне нужно тебе что-то сказать, Кики, – сказал он. – Во-первых, мне стыдно за парня, которым я был тогда. У меня было только одно на уме – я хотел помочь своей сестре. Мне было все равно, как я это сделаю или кому я в процессе причиню вред. Я использовал тебя и использовал Женевьеву Расселл. Ты была так молода и… – Он нерешительно замолчал.
– Доверчива, – сказала она.
– Наивна. – Тим улыбнулся. – Мне было очень легко соблазнить тебя. Но соблазнить Женевьеву было еще легче.
Она была в замешательстве.
– Ты имеешь в виду, когда ты похитил ее?
– Она была моим преподавателем испанского языка, – сказал он.
– Да, я знаю.
Тим пожал плечами.
– Я думал, что смогу через нее добраться до Расселла, поэтому я… завязал с ней отношения.
От удивления Эва открыла рот.
– То есть… у тебя была с ней связь?
Вдруг она вспомнила, как Женевьева говорила ей, что у Тима была связь с замужней женщиной.
– Ее муж был таким занятым человеком, что это было нетрудно, – сказал Тим. – Она нуждалась во внимании, и я думаю, что она влюбилась в меня. По крайней мере, она так говорила. Но оказалось, что она не имела большого влияния на политические решения Расселла, поэтому я порвал с ней. Через несколько месяцев я начал разрабатывать план ее похищения. Бетс, которая тоже была в то время моей подружкой, не хотела в этом участвовать. Тогда-то и появилась ты.
Эва покачала головой.
– Ты поистине использовал всех нас, – сказала она.
– Всех до одной, – признался он. Запрокинув голову, он смотрел на нее. – Теперь ты понимаешь, почему я посылал деньги твоей дочери?
– Из-за чувства вины? – спросила она, но потом до нее дошло. – О боже! – воскликнула она, недоверчиво качая головой. – Ты думал, что она твоя!
Он кивнул.
– Женевьева никогда не была уверена, но на тот случай, если она и вправду моя, я хотел поддержать ее чем мог. Конечно, теперь я знаю, что она не моя. – Тим выглядел слегка задумчивым. – На самом деле это к лучшему. Для нее лучше пользоваться благосостоянием и статусом дочери Расселла, чем иметь отца-преступника.
Эва кивнула.
– И мой муж, Джек, тоже является ее отцом. Ей повезло, как никому. – Она опустила глаза вниз и посмотрела на свои руки, потом снова перевела взгляд на него. – Ты… ты так долго был в бегах, – сказала она. – Как и я. Как ты пережил это? Хорошо ли ты жил, пока тебя не схватили?
