Вокруг него вопили, мяукали и свистели. Кто-то швырнул в него гнилой кабачок, словно Ршава был одним из труппы неудачливых мимов в день зимнего солнцестояния. Однако летящий овощ пролетел мимо и угодил в другого священника. Метнули кабачок и из-за спины Ршавы. Тот, кто его бросил, не хотел, чтобы его увидели и уж тем более прокляли.
Ршава поклонился в этом направлении и щедро сдобрил вежливость сарказмом.
— И в какой главе святых писаний Фоса вы отыскали этот довод? — вопросил он.
В ответ он услышал лишь новые насмешки, летящие со всех сторон.
— Будем ли мы продолжать, святые отцы? — Созомен все же смог заставить собравшихся церковников обратить на себя внимание. — Будем ли мы продолжать хоть в каком-то подобии порядка? — Уж если он прибегнул к сарказму, дела воистину обрели скверный оборот. Когда все хоть как-то утихомирились, патриарх указал на сухопарого молодого священника с умными глазами: — Предоставляю слово Сеиду. Можете начинать, святой отец.
— Благодарю, пресвятой отец. Хотел бы я, чтобы мне не пришлось этого делать, — заявил Сеид. — Но мы видели, как в Соборе произошло убийство. Да, даже здесь. И мне очень жаль, что приходится сообщать вам, святые отцы, что это не первое убийство, совершенное Ршавой, который более не заслуживает называться святейшим отцом. Я говорю об этом с сожалением, но и с уверенностью. Я уверен в том, что заслуживает этот человек, отдавший свою душу тьме. Созомен, как и обычно, обратился к Ршаве:
— Станете ли вы это отрицать, святейший отец? Или оправдываться?
Он произнес это так, будто надеялся, что Ршава станет оправдываться. Вероятно, Созомен и впрямь надеялся… Ршава это видел — и недоумевал все сильнее.
— Он пока еще ничего не сказал, — заметил Ршава. — А когда договорит, то повторит уже сказанное. Что касается Аркадия, то я отрицаю, что это было убийство. Дуэль — возможно, но не убийство. Он призвал на помощь силу, которую почитал. Я призвал свою. Я все еще стою здесь. А он — нет.
Еще раз печально вздохнув, Созомен кивнул Сеиду:
— Можете продолжать, святой отец.
— Спасибо, пресвятой отец. Как я уже сказал, это было не первое убийство, совершенное прелатом Скопенцаны. Он ехал в компании с неким Гимерием, имперским офицером, и двумя магами. Тела этих людей были обнаружены за кустами. Они пролежали там какое-то время, и над ними поработали стервятники. Хочу отметить, что никто не знает точно, что с ними произошло, однако они мертвы, а святейший Ршава жив. Хочу заметить, что этот Гимерий очень долго прожил в Скопенцане, где командовал имперским гарнизоном. Он и Ршава непременно были знакомы.
— Да, он командовал имперским гарнизоном, — подтвердил Ршава. — Командовал солдатами Малеина и сражался за Малеина против Стилиана, равно как и эти маги. А раз так, то что за дело любому из присутствующих до их смерти при каких угодно обстоятельствах?
После его слов в Соборе наступило внезапное и задумчивое молчание. Священникам и прелатам, монахам и аббатам не следовало забывать, кто теперь их новый правитель. Те, кто не попадет в переменчивую струю, останутся позади; или же с ними может произойти нечто похуже.
Ршава едва не расхохотался. Этот Сеид многое знает, но не столь уж умен, как сам думает. Но тут священник сказал:
— В этом случае вы можете отрицать что угодно, святейший отец, но есть и другой факт. Вы были в компании с женой этого Гимерия, что известно нам со слов купца Арсения, который некоторое время путешествовал вместе с вами и этой женщиной. Неоспоримый факт, что женщина была найдена мертвой, без очевидной причины смерти, на заброшенной ферме севернее города Кибистра.
Арсений! Ршава совсем о нем позабыл. Но купец, очевидно, не забыл о Ршаве. Кто мог бы подумать, что он сможет добраться до столицы?
— И маг из Скопенцаны, некий Кубац, был найден мертвым без очевидной причины смерти в снегу южнее Кибистры, — продолжал Сеид. — Арсений утверждает, что упомянутого Кубаца не удовлетворило ваше объяснение судьбы той женщины и поэтому он выехал следом за вами в то утро, когда вы покинули Кибистру.
«Будь ты проклят, Арсений!» — яростно подумал Ршава. Он не представлял, где именно в столице находится купец. Но надеялся, был почти уверен, что проклятие настигнет этого жалкого человечишку.
Но Сеид еще не закончил:
— Есть также вопрос о священнике Трифоне, который скончался без очевидной причины во время богословского спора с вами в городе Поданд. И еще есть вопрос о пресвятом Камениате, недавно умершем вселенском патриархе, который скончался без очевидной причины вскоре после того, как отверг те злобные и еретические доктрины, которые вы предложили на этом синоде. Что вы можете сказать в свое оправдание по этим обвинениям, святейший отец?
У Ршавы возникло сильное искушение проклясть и Сеида. Тот оказался гораздо более умным, чем выглядел вначале. Достаточно умным, чтобы представлять опасность. Если Ршава проклянет Сеида, его смерть лишь докажет все обвинения. Понял ли это молодой священник? Рассчитывал ли на это? Если да, он действительно очень умен — и очень опасен.
— Что я скажу? — Ршаве понадобилась лишь секунда, чтобы собраться с мыслями. — Скажу, что это ложь. Это не более чем сплетни, попытки очернить мое имя, чтобы впечатлительные дураки («то есть большинство из вас», — добавил он про себя) отвернулись от истины в моих словах.
— У меня письменные донесения из Кибистры, — спокойно ответил Сеид. — Те, кто их составлял, ничего не знали о ваших доктринах. Есть и документ из Поданда. А показания Арсения были записаны до того, как он узнал, почему они нас интересуют. Далее, хозяин вашей гостиницы, некий Лардис, утверждает, что вы прокляли ныне покойного Камениата примерно в то время, когда его настигла внезапная и ничем не объяснимая кончина.
Ршава проклял и Лардиса. Неужели он такое заявил? Но Ршава не мог спросить, не выдав себя.
— Вы слишком слепы и слишком боитесь признать силу и мощь доктрины, которую я вам изложил, — заявил он. — Если вы намерены выставить меня злодеем, это для вас проще всего.
— Вы сами стали злодеем. Я лишь сообщил о ваших деяниях. — Сеид повернулся к собравшимся и развел руки. — Святые отцы, я говорю с сожалением, но также и с уверенностью. Сей Ршава проявил себя не только мерзким еретиком, заслуживающим нашего осуждения, но и обычным злобным убийцей, достойным полного законного наказания. Готов ли синод проголосовать по поводу его вводящей в заблуждение и фатальной доктрины?
— Да! Давайте голосовать! — Дружный крик отразился от купола, точно вырвался из уст самого Фоса.
— Вопрос ставится на голосование. — Перспектива увидеть поражение Ршавы не добавила торжества голосу Созомена. Как раз наоборот: казалось, что патриарх видел уже достаточно печальных событий и не хочет допустить нового. Тем не менее он продолжал: — Пусть те, кто согласен с доктринами, предложенными на обсуждение святейшим Ршавой, покажут это, подняв руки.
