Она предприняла осознанное усилие, чтобы медленно вдохнуть через нос полной грудью, и отправилась в свою спальню, где села в свое кресло для чтения. Затем она медленно выдохнула. Под ложечкой сосало; «следи за позвоночником» — вспомнила она инструкции своей бабушки, взятые из книжки о том, как бороться с симптомами селективного мутизма. Удерживая нужное положение по десять секунд, она продолжала выполнять дыхательные упражнения на расслабление и напряжение, сохранившиеся в ее памяти еще с детских времен, пока не почувствовала тепло и слабость. Наконец тело ее расслабилось и она попробовала произнести несколько слов вслух.
— Боже милостивый, Трей, — сказала Кэти. — Кто мог сделать такое с тобой?
Сейчас Кэти отдала бы все на свете, чтобы вернуть прошлое и поступить иначе, но шок, вызванный тем, что она нашла Трея мертвым, сразу ударил по голосовому аппарату и начал диктовать все ее действия и мысли с того самого момента, как ее взгляд наткнулся на его тело возле машины. Бросившись к нему, она звала его по имени, но с губ не сорвалось ни единого звука. Все ее старые чувства к Трею, долго сдерживаемые запорами души, разом вырвались наружу, когда она увидела неподвижно лежащее на дороге тело, воротник его рубашки, дрожавший на легком ветерке, его волосы, пыль, в которую он упал. Застыв в оцепенении, она смотрела в эти знакомые темные глаза, широко открытые в безмолвном изумлении, и ей хотелось сделать что-то, чтобы он узнал ее. Это же я, Трей! Это я! Она опустилась на подогнувшихся коленях и попыталась нащупать пульс у него на шее, но одеревеневшие пальцы ничего не чувствовали. Он уже покинул этот мир, мальчик, который был так полон жизни и ее любви к нему.
Кэти достала свой сотовый, чтобы позвонить в 911, но затем с парализующим чувством беспомощности поняла, что не может произнести ни слова. Она могла только кричать в бессилии, заливая бесполезный телефон своими слезами. Она не хотела оставлять Трея неукрытым и таким уязвимым перед всеми стихиями, но ей нужна была помощь. Вдали слышался шум работающего в поле трактора, но точно определить направление она не смогла. Кэти решила, что поедет в Дом Харбисонов и напишет Бетти на бумаге, что произошло, а та позвонит в управление шерифа. Но кто мог это сделать? У кого еще были причины убить Трея, кроме нее самой?
О Боже.
С этого момента она повиновалась инстинкту, и это была реакция на ее состояние. Сейчас Кэти с трудом могла поверить в то, что она сделала несколько минут спустя после первого шока. С точностью робота развернув свою машину, она остановилась, вышла и метелочкой, которой пользовалась, чтобы сметать пыль и мусор с могил бабушки и Мейбл, уничтожила следы колес «лексуса» на обочине. А затем она уехала, оставив тело Трея там, где обнаружила его, брошенное и открытое для прохлады опускающихся сумерек. Нога ее словно примерзла к педали, и Кэти было трудно дышать.
Транквилизатор начинал действовать. Уже успокоившись, она поднялась с кресла. Что сделано, то сделано. Она сожалела о своих действиях, характерных для человека виноватого. Она должна была сообщить о смерти Трея и заявить о своей невиновности. Тем не менее она избежала суеты и проблем, какие были бы у нее, если бы ее застали на месте преступления. Мать Уилла снова могла стать предметом разных пересудов и сплетен, а если еще Джон расскажет, что он отец ее ребенка, злые языки заработают на полную.
Сначала подозрение в любом случае упадет на нее. У Рэнди Уоллеса не будет другого выбора, кроме как допросить ее, но он сделает это по-тихому, и у него не будет ничего, что могло бы связать ее с этим преступлением, кроме собственных догадок, что порой она вполне могла желать Трею смерти. Если же полиция выяснит, что Трей приехал, чтобы рассказать Джону всю правду о его отцовстве, тогда вообще какой ей резон убивать его? Она могла только порадоваться этой новости и остаться благодарной Трею, что он успел сделать свое признание, прежде чем его убили. В случае необходимости заявление Трея будет подтверждено анализом ДНК. К тому же отец Джон рассказал ей о смертельной болезни Трея. Зачем ей убивать человека, если она знает, что он и так скоро умрет? Баллистическая экспертиза покажет несоответствие ее ружья той пуле, которая убила Трея. Ей не хватает только алиби, но Кэти не сомневалась, что сможет придумать правдоподобную историю насчет того, где она находилась в момент убийства.
Рэнди никогда не должен узнать о том, что она была на той дороге, а также о причинах, которые ее туда привели. Она поехала, что помешать Трею раскрыть тайну, которая могла означать крах для отца ее ребенка и мужчины, которого она любила, а теперь его уста уже сомкнулись навеки. Ей нужно держать место своего пребывания сегодня, во второй половине дня, в секрете также и от Джона. Он никогда не поверит, что она способна на убийство, но Джон, уезжая, знал, что мысль об убийстве жила в ее сердце. Не стоит заставлять его беспокоиться по поводу того, что у полиции есть причины подозревать ее в этом преступлении.
Они с Уиллом приедут уже меньше чем через час, и она должна выглядеть и вести себя так, будто ничего не знает о смерти Трея. Это будет радостный запоминающийся вечер, и Уилл наконец узнает своего отца. Она не позволит Трею даже после его смерти отравить — как он это часто делал при жизни — столь знаменательный для них момент. Когда Рэнди явится допрашивать ее, она скажет, что уехала из кафе пораньше, чтобы приготовить ужин для сына и отца Джона по одному особому поводу. Откуда ему будет знать, что ее знаменитая лазанья и творожный пирог, на приготовление которых уходят долгие часы, были сделаны и заморожены в морозильнике одним зимним днем, когда у нее было настроение заняться кулинарными изысками?
***
Деке оказался весьма удивлен тем, что на мессе в пятницу вечером церковь была почти до отказа заполнена людьми. Сам он относился к пресвитерианской концессии и не мог себе представить, что можно посещать дом Божий в какой-то другой день, кроме воскресенья, не говоря уже о вечере последнего дня рабочей недели. Пятничный вечер в его понимании был предназначен для того, чтобы расслабиться и оттянуться дома, если, конечно, речь не шла о футбольном сезоне игр школьных команд. Все дело, видно, в июньском полнолунии, решил он для себя и, не имея другого выбора, уселся на одной из передних скамей.
Он опоздал, и служба уже началась. Джон Колдуэлл в своем белом одеянии сидел слева от алтаря, и, когда Деке шел по проходу, он поймал на себе его удивленный взгляд. На мгновение глаза их встретились: Джон был немного шокирован, а Деке смотрел на него открыто и невозмутимо. Шерифу показалось, что тот немного постарел с тех пор, как они виделись в последний раз.
А затем отец Джон начал свою проповедь — кажется, это называется «наставление», вспомнил Деке.
Ему сразу же стало ясно, что полнолуние тут абсолютно ни при чем. Толпу людей привлекла сюда личность священника за кафедрой и значимость его простого, но убедительного обращения. В церкви в Амарилло, куда ходил Деке, паства была беспокойной, легко отвлекалась, часто становилась шумной. Здесь же все было иначе. В церкви Святого Матфея лишь случайное тихое покашливание нарушало молчание слушающих, полностью сконцентрировавшихся на словах отца Джона, действие которых усиливалось мощью и выразительностью его голоса.
