Вряд ли. Она подняла плоский камешек, бросила его, и он запрыгал по морской глади. Под ярким солнцем Бен, возможно, и смог бы забыть о Лии, но забыть о ней дома он был не в состоянии. Лия бы просто не допустила этого. Кроме того, была ведь не только Лия, были и другие женщины, к которым он уходил, и от которых возвращался. Образовалась некая группа, частью которой стала и Кэри.
Бен был нисколько не виноват в том, что оказался совсем не тем человеком, которого она ожидала найти или обрести. Не было его вины и в том, что в их отношениях было много всего из прошлого. Не был он виноват и в том, что их обещания «навсегда» на самом деле превращались в обещания «на несколько дней». Но все равно Кэри стало очень грустно.
Она запустила пальцы в свои густые волосы. Станет ли «навсегда» с Питером действительно «навсегда»? Он, должно быть, думал, что с Сандрой у него тоже «навсегда», но все рухнуло. Она глубоко вздохнула. А что, если и с ней тоже все рухнет? А что, если, получив развод и надев на палец кольцо Питера, она попадет из огня да в полымя? «Ровным счетом ничего, – вдруг разозлилась она на себя, потуже затягивая вокруг талии свой нежно-зеленый саронг. – Ничегошеньки, ведь разводишься ты для себя самой, а вовсе не для Питера. А обрученной можно оставаться сколько захочешь».
Она потерла глаза. Именно сейчас, в этот самый миг, ей так не хотелось быть одной. Ей был нужен кто-то рядом, с кем можно было бы поговорить, сказать, что она не хотела заваривать эту кашу и менее всего хочет заваривать ее еще круче; что она всегда стремилась делать то, что ей казалось правильным.
У нее никогда не было задушевной подруги, которой можно было бы высказать самое сокровенное. Девушки в «Эй-Ти-Си», конечно же, дружили между собой, но они были коллегами, над ними всегда витал дух конкуренции, так что нечего было и думать изливать перед ними душу и плакаться, как тебе тошно. В «Эй-Ти-Си» требовалось быть уверенным в себе, там надо было уметь держать удар и никоим образом не подавать вида, что тебе плохо.
Как ни странно, но впервые в жизни она разоткровенничалась именно с Беном. В их первую проведенную вместе ночь они говорили буквально обо всем, и с ним она ощутила такую духовную близость, какой никогда раньше не испытывала. Быть может, это так коварно подтолкнуло ее к мысли, что она любит его – возможность рассказать о себе тому, кто почти ничего о ней не знал.
«Ты сентиментальничаешь, – сказала она себе, когда солнце наполовину скрылось за горизонтом. – Возвращайся-ка в номер, прими душ и приоденься к ужину. Побудь сегодня на людях. Надень платье, подчеркивающее твой загар, и немного развейся».
Солнце почти село. Надо было вернуться в отель, прежде чем стемнеет и москиты выйдут на охоту. Кэри пошла к лежаку, чтобы забрать книгу и сумочку.
У лежака она остановилась, как вкопанная, и близоруко уставилась на него. Без очков она видела не так уж плохо, но она была уверена, что кто-то рылся в ее вещах. Она оставила сумочку на лежаке, а не на песке рядом с ним. Конечно же, никто не пытался обокрасть ее! Кэри скрипнула зубами, потому что в сумочке был паспорт, с которым завтра надо быть в суде.
Она приблизилась к лежаку, чувствуя легкое сердцебиение, и снова остановилась, оглядываясь вокруг. Пляж был пуст. Она медленно и бесшумно выдохнула. Посередине лежака, прямо на книге, лежала пара туфель, очень легких. Высокие-высокие каблуки и тонкие белые декоративные шнурки-ленточки. Последний раз она видела их в доме у Бена. Это были туфли, которые она там оставила и не ожидала увидеть вновь. Они аккуратно, словно по ранжиру, покоились на книге.
«Их там нет, – сказала она себе. – Это оттого, что ты думала о них. Думала о нем. Все вспоминала и вспоминала. Их там просто нет, и эта галлюцинация – результат последних месяцев, сплошных стрессов».
Она протянула руку. Туфли были вполне осязаемы. Правый каблук немного сбит с самого первого раза, когда она их надела. Она шумно сглотнула и снова огляделась вокруг. Уже стемнело, и черное небо переливалось блеском звезд. «Я не спятила, – твердила она, – не спятила».
Кэри подняла сумочку и книгу. Они тоже были вполне осязаемы. Она снова коснулась туфель. Как они сюда попали? Было бы очень трудно подложить их и остаться при этом незамеченным; она же никого не видела. Внезапно испугавшись, она подхватила их и побежала что было духу по деревянной дорожке, через отделанное мрамором фойе, потом по лестнице к своему номеру. Дрожащей рукой вставила ключ в замок. Зажгла свет, прежде чем войти, боясь чего-то, что могло оказаться внутри.
Но номер был пуст. В нем все было так же, как и перед ее уходом. Она бросила туфли, сумочку и книгу на кровать, а затем крепко зажмурилась.
– Когда я открою глаза, они исчезнут, – произнесла она вслух. Кэри стояла с закрытыми глазами почти минуту. Когда она их открыла, туфли были на том же месте.
Каждый вечер она оставляла балконную дверь открытой, но теперь плотно закрыла ее, накинув шпингалет. Она проверила входную дверь и закрылась на цепочку. Затем она пошла в душ и решительно открыла оба крана.
«Возможно, – думала она, втирая шампунь в волосы, – возможно, я сама их привезла. Вполне вероятно. Не исключено, что я вовсе не оставляла их у Бена, а взяла с собой. Может быть, эти туфли – символ всего плохого, что было в моей жизни, и я привезла их сюда, чтобы избавиться от этого символа». Она поморщилась, когда мыло попало ей в глаза. Все это было довольно надуманно, но она просто не могла найти другого объяснения.
Или, может быть, Бен прислал их… Кэри стояла под огромной хромовой горловиной душа и думала, что нашла наиболее логичный ответ. Зная, что она здесь, хотя Кэри и не сказала ему, когда уезжает и где остановится (он скорее всего у кого-то это выведал), Бен послал эти туфли как символ самого себя. Очень даже логично. Бен, возможно, ожидал, что она выбросит туфли в море, закопает их поглубже в песок или проделает с ними что-нибудь еще. Она предположила, что на него снова нашло что-то необъяснимое, как и все, что связано с его шарлатанским товаром и лечебными травами.
Выключив воду, она потянулась за полотенцем. Кэри очень надеялась, что когда она выйдет из душа, туфли окажутся на прежнем месте, иначе она окончательно убедится, что у нее нервный срыв. А срываться в такой дали от дома было никак нельзя.
Туфли стояли там же. Она села перед зеркалом и наложила легкий макияж. Затем открыла платяной шкаф (немного при этом нервничая, как будто там кто-то прятался) и достала темно-лиловое платье. Надев его, она вдела в уши висячие серебряные серьги и намазала губы блеском. Кэри встряхнула головой, чтобы ее почти черные влажные кудри эффектно обрамляли лицо.
– Смотришься неплохо, – сказала она вслух. – Но как-то не совсем уверенно.
Туфли по-прежнему лежали на кровати. Она взяла их оттуда и надела. Туфли были точно ее. Сидели как влитые.
В баре было полно народу. Джесс и Рита помахали ей и одобрительно окинули ее взглядом.
– Я-то думала, что у вас с собой лишь шорты да джинсы, – начала Джесс. – В этом наряде вы просто неотразимы.
