климат вызывает бодрый оптимизм а пессимистов раздражают яркое солнце и теплый набальзамированный ветер дующий с залива и Атлантики.
по сообщению полиции эта группа провела субботний вечер в Хиллсайд-парке, на веселом курорте в Бельвилле, а около полуночи отправилась в бунгало. Сестры Бэгли, по их показаниям полиции, пошли к себе, но когда к ним в комнату ворвались мужчины одна из них выпрыгнула из окна
Марго Доулинг
Эгнис вышла из спального вагона на перрон вся с ног до головы в черном крепе. Она явно располнела, и у нее появился какой-то неясный, рассеянный взгляд, которого прежде у нее не было. Марго, положив голову на ее плечо, расплакалась при всех, прямо на ярко освещенном солнцем вокзале Майами. Сев в «бьюик», они поехали на пляж. Эгнис, казалось, даже не заметила ни автомобиля, ни шофера в униформе – вообще ничего. Она взяла Марго за руку. Они сидели в машине, отвернувшись друг от друга, и каждая разглядывала в окошко свою сторону солнечных улиц, над которыми медленно двигались толпы прохожих в легкой летней одежде. Марго то и дело утирала слезы кружевным носовым платочком.
– К чему этот траур? – спросила она у Эгнис. – Без него тебе было бы куда легче, правда?
Эгнис, казалось, начала кое-что замечать лишь тогда, когда их «бьюик» подкатил к бунгало на пляже, а Раймонд, шофер-мулат с тонкими чертами лица, лихо спрыгнул со своего сиденья и теперь уважительно улыбался, ожидая, когда можно будет забрать багаж.
– Ах, какой милый автомобиль!
Марго показала ей дом под высокими пальмами, повела на крыльцо с навесом, с которого открывался чудесный вид на всю полосу песчаного берега и большие волны с белой кипенью…
– Ах, как здесь мило! – воскликнула Эгнис, опускаясь на упругий гамак «глочестер».
– Как же я устала, – вздохнула Марго.
Она вдруг снова заплакала.
Приведя себя в порядок перед большим зеркалом в холле, Марго вернулась к Эгнис напудренной и накрашенной и спросила ее:
– Ну, как тебе дом? Неплохая маленькая развалюха, не находишь?
– Теперь мы здесь больше не сможем жить… Что будем делать? – бормотала Эгнис. – Понимаю, все это жестокая реальность, никуда от нее не деться. Но все же, если бы его хоть изредка посещали мудрые мысли…
– Но ведь квартплата внесена и за следующий месяц, – сказала Марго.
– Да, но подумай, какие расходы!
Марго смотрела через сетчатую дверь на черный танкер, плывущий у горизонта. Повернув голову, она раздраженно бросила:
– Почему бы мне не приобрести кое-какие права на недвижимость, что мне помешает? Я же говорила тебе, что скоро здесь начнется строительный бум. Может быть, сумеем сделать кое-какие деньги. В этом городе я знакома со всеми более или менее важными лицами. Вот увидишь, Эгнис. Только наберись терпения.
Чернокожая горничная Элайза внесла на серебряном подносе с бумажной салфеткой серебряный кофейник, чашечки, тарелку с тостами. Эгнис, откинув черную вуаль, отпила маленькими глоточками немного кофе, пожевала кусочек тоста
– Ради чего так стараться? – спросила Марго, закуривая сигарету.
– Насколько я помню, ни ты, ни Фрэнк не любили траур.
– Но я ничего не могла поделать с собой. Так я чувствую себя лучше. Ах, Марго, если бы только не это их ужасное безверие, то они могли бы сегодня быть с нами. Ты об этом не задумывалась? – Вытерев глаза, она снова взяла чашечку и кусочек тоста. – Когда похороны?
– Они состоятся в Миннесоте. Его родственники позаботились обо всем. Они считают меня крысиной отравой.
– Ах, несчастный мистер Андерсон… Ты, дитя мое, наверное, в полной прострации.
– Ты посмотрела бы на них. Его брат Джим вполне готов забрать пятаки с глаз усопшего. Он грозит мне судом, хочет вернуть кое-какие ценные бумаги, которые, по его мнению, принадлежат Чарли. Ну, пусть судится, черт с ним. У меня свой адвокат, Гомер Кассиди, а в этом городе верят только тому, что говорит этот человек. Эгнис, тебе придется снять эту вдовью декорацию и снова стать нормальной женщиной. Что бы сказал Фрэнк, будь он здесь?
– Он и так здесь! – взвизгнула Эгнис, разразившись громкими рыданиями. Казалось, она в полном отчаянии. – Он смотрит сейчас на нас. Я это знаю! – Вытерев слезы, она продолжала шмыгать носом. – Ах, Марджи, когда я ехала сюда, то в вагоне все время думала: может, вы с мистером Андерсоном тайно поженились? Он, должно быть, нажил приличное состояние.
– Большая часть его заморожена… Но Чарли оказался все же молодцом, перед смертью он меня сносно обеспечил.
– Только подумать! Два таких скорбных события всего за одну зиму!
– Эгнис, – поднялась Марго. – Если ты будешь продолжать в том же духе, я отправлю тебя назад в Нью-Йорк… Неужели ты не видишь, что я и без твоего нытья в глубокой депрессии? Ты только посмотри на свой нос. Он у тебя красный, как вареный рак. Просто ужасно… Так вот, располагайся, чувствуй себя как дома. А мне пора заняться делами.
– Как же я здесь останусь? Одна? Мне будет так плохо! – снова зарыдала Эгнис.
– Ладно, можешь пойти со мной, только сними эту ужасную вуаль. И пошевеливайся, у меня деловая встреча.
Она помогла Эгнис сделать приличную прическу, заставила ее надеть белую блузку. Правда, черная одежда ей к лицу!
Марго потребовала, чтобы она чуть подкрасилась.
– Ну вот, дорогая, теперь ты милочка, – сказала она, поцеловав ее в щеку.
– Это на самом деле твой автомобиль? – спросила Эгнис, прижимаясь к мягкой спинке голубого «бьюика»-седана. – Просто не верится.
– Может быть, показать тебе документы? – спросила Марго. – Ладно, поехали. Раймонд, ты знаешь, где находится брокерская контора?
– Конечно, мисс, – почтительно откликнулся Раймонд, потеребив пальцами блестящий козырек своего картуза.
Он завел мотор, и тот мерно загудел под сияющим капотом.
В брокерской конторе – обычная толпа пожилых хорошо одетых людей в одеждах спортивного покроя. Все расселись по скамьям: мужчины, в легких костюмах для пляжа, в полотняных брюках-гольфах, прижимают руками к коленям белые панамки; женщины, в воздушных шелестящих розовых, зеленых, светло-коричневых и белых платьях. Марго всегда казалось, что здешняя обстановка очень похожа на церковную. Эти приглушенные шепотки, изысканные манеры, внимательные мальчишки, быстро и ловко заполняющие мелом колонки цифр и букв на длинных черных досках, ритмичное постукивание телеграфа, чей-то внятный твердый голос, считывающий биржевые сведения с ленты где-то в задней комнате.
