Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
Когда кто-нибудь приходит, я быстро отворачиваюсь к стене и делаю вид, что сплю, что меня не тянет расчесать в язвы руки и голову или взять палку и отколошматить как следует все, что ежесекундно возражает мне.
Бедная Маришка так трогательно ухаживает за мной, покупает лекарства, пичкает манной кашей… Манная каша! Ха-ха-ха! Да здравствует манная каша! Ешь, Ларочка, кашу, и вырастешь большая-пребольшая… Да, мамочка, ты права — иногда я становлюсь грандиозной, а сбрендившие предметы — маленькими и жалкими, как старушки в доме престарелых. Тогда я командую ими, гордая, как фрегат.
А они не смеют мне возражать. Не сметь! Стройсь, падлы, иначе вам не поздоровится. Если этот поганый кот вернется, для начала я отрежу ему хвост. Запомните, дело не в том, что мне хочется делать гадости. Просто во всем должен быть порядок. Вор должен сидеть в тюрьме. Кот должен сидеть дома.
А пресловутая черная кошка.
А забоится.
А наших ребят!
Какое же сегодня марта?
Ночью мне снова явилась Черная Дама. При ней я съежилась в кулачок и легко уместилась под подушкой. Очнулась в два сорок пять на балконе. Окоченевшие руки и ноги так перепутались, что я стала похожа на халу. Я даже посмеялась тихонько — чтоб она не услышала и не вернулась. В руках у меня был остренький кухонный нож. Забавно.
Сегодня хоронили Валентину Федоровну. Я смотрела в окно и плакала — на венках были такие трогательные нежные цветочки, красненькие и синенькие… Шел снег, было очень красиво. Только мне не понравилась музыка. Не понравилась. Визгливая.
Приходил милиционер, здоровый, как лось. Сказал:
— Ночью в подъезде задушили вашу соседку. Шарфом.
А я лежала, отвернувшись, и, чтобы не брякнуть лишнее, все время повторяла про себя: «Здравствуй, мой любимый ковер… Здравствуй, мой любимый ковер…»
Товарищ участковый спросил:
— Вы что-нибудь слышали примерно в три часа ночи, гражданка Решетникова? Какой-нибудь шум?
«Здравствуй, мой любимый ковер…»
А эта врачиха-дюймовочка ему говорит:
— Да вы посмотрите, в каком она состоянии… Температура высоченная, пневмония… Она подписала отказ от госпитализации, но наша медсестра ходит каждый день, колет антибиотики.
За это я простила ей ее приторные «Elizabeth Arden» (слишком много мускуса и навязчивая жасминная нота).
А он сказал:
— Понятно. — И ушел.
Мент противный. Старушек душат, а он ходит с папкой под мышкой и в сапогах. Чтоб ты сдох со своей «Нивеей». Как сдохли все до одного динозавры юрского периода. И периодической таблицы Менделеева. Который гнал царскую водку. А всех алкашей мы переработаем. Перемелем в мясорубке истории. Да откуда ж я знаю, почему ее задушили шарфом? Я вдруг увидела, что лежу рядом с ней на ступеньках. На первом этаже. Прямо под лампочкой. Я встала и пошла домой, потому что я очень замерзла в два сорок пять. Потому что я была совсем раздетая. В исподнем, как говорил дедушка. Разве не холодно?! На всякий случай я сняла сорочку и выстирала. Да крови-то не было, просто я подумала… Не помню, о чем я подумала, просто выстирала, и все. Ведь опростоволоситься — проще простого. Славные аллитерации… Ну и при чем тут я? Я так и хотела сказать этому дяде Степе: «Пошел в ж…!» Надо было сказать. Если опять придет, точно скажу. Хватит, намолчались в лагерях. Эшелон, за вагоном вагон… мерным стуком и трепетом стали…
11 марта
«А воздух словно в комнате больного, где смерть уже дежурит у дверей…» — Рильке?.
12 марта
Вторую ночь лежу со светом.
«Чудны дела твои, Господи. Нет тайны, которая не откроется…»
13 марта
«Великому герцогу гессенскому Людвигу I дежурный адъютант доложил однажды, что в прошлую ночь часовые объявили начальнику дворцового караула о своем решении, лучше быть расстрелянными, чем еще раз очутиться лицом к лицу с ужасным призраком черной женщины, который в полночь прошел мимо них на маленький двор, куда выходит дворцовая капелла. Вместе с тем адъютант доложил, что один молодой гренадер хочет просить милостивого позволения герцога стать в следующую ночь на дежурство у капеллы, чтобы отбить у призрака, так напугавшего его товарищей, охоту к дальнейшим появлениям.
Великий герцог охотно дал свое разрешение на просьбу бравого солдата, приказав ему после троекратного оклика стрелять в подозрительное видение, если оно не обратит внимания на оклик; сам же герцог пригласил к себе своих приближенных и незадолго до полуночи вместе с ними, в сопровождении лакеев, несших факелы, отправился в капеллу. Часы не успели пробить полночь, как с соседнего двора раздались три оклика, и за ними последовал выстрел.
Герцог сопровождаемый приближенными лакеями, поспешил из капеллы и во дворе увидел распростертым молодого гренадера, не раненного, но мертвого; возле него лежало ружье с оторванным от приклада стволом…»
(Из мемуаров графа Ностица, бывшего долгое время генерал-адъютантом императора Николая I.)
Первый час ночи. Сквозь неплотно задернутые шторы пробивается лунный свет, длинной дорожкой перетекая с подоконника на пол. Тихо журчит вода в батарее. За окном, тревожимая ветром, шуршит липа.
Когда маешься бессонницей, к обычным ночным звукам присоединяются новые, странные. Ларе казалось, что они рождаются в голове из-за приливов и отливов крови. А может, это шелестят мысли, или в открывшиеся чакры входит космос. Если долго прислушиваться к себе, на какое-то время глохнешь, будто в тебе что-то выключили, потом восприятие мира восстанавливается не сразу. Вот и сейчас как-то очень неожиданно вплыло в ночное безмолвие:
— Х-хе… х-хе… — Тяжкий вздох, — Х-хе…
Мамочка…
Звуки близились. В проеме двери появился краешек темного силуэта, потом, как из тени, возникла она вся: длинное платье, шляпка с короткими полями, а под черной вуалью — мертвенно-бледное лицо. Статная и высокая.
— Х-хе… х-хе…
Призрак медленно двигался к Лариной постели, протягивая руки в черных перчатках, будто намереваясь заключить ее в объятия.
— Я помню день! Ах, это было счастье! — затянула Лара дрожащим голосом. Призрак застыл на месте. — С тобою первый раз мы встретились вдвоем…
Черная дама с коротким взвизгом бросилась на нее. Лара выпустила ей в лицо длинную струю дихлофоса из баллончика и резво скатилась на пол по другую сторону кровати. Еще раз дихлофосом, и еще — как вредоносных тараканов! И чугунной ногой от маминого манекена — по спине, по плечу, по руке! И побольше света, вот так, включить лампу…
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
