На середину стола лег небольшой том с несколько потрепанной обтянутой темно-синей кожей обложкой. Я взглянул на нее, но никакого названия там не имелось.
– Что это? – я нахмурился.
– Скажи прежде, что ты ищешь.
– Осталось слишком много вопросов. Хотелось бы найти ответы хотя бы на часть из них.
– Тогда, возможно, эта книга тебе поможет.
Я протянул к ней руку, но ладонь старика легла на том, не позволив взять.
– Почему ты еще здесь, Тэрсел? Гаст сказал, что ты уехал вчера.
– Разве я должен был уезжать сразу же после Совета? Не помню, чтобы мы оговаривали какие-то сроки.
– «Чем скорее, тем лучше».
– Ну, разумеется, – я презрительно фыркнул. – Так что же это?
– Кое-какие записи твоего отца.
Меня покоробило от его слов и, увидев усмешку на его губах, я не остался в долгу.
– Неужели? Как же они попали к тебе, дядя?
– Не смей меня называть так, волчье отродье! – взорвался он. – Раз ты не признаешь моего брата своим отцом, то и я тебе не родственник!
– Очень мило, – протянул я, сдержав себя. – Так как к тебе попали эти записи?
– Я всего-навсего объявился в этом доме раньше.
Я долго смотрел на него.
– И давно ты следишь за мной?
– После того, как забрал у Лайтфела твой кулон – его хотел взять Гаст, но думаю, мне он нужнее…
Я резко выбросил руку вперед. Мои пальцы захватили тонкую цепочку, и я притянул старика к себе, затянув на его шее серебристые звенья. Он захрипел, задыхаясь, но слова проклятия замерли у него на устах – перед взором старика оказалось лезвие знакомого меча. С его побагровевших щек отхлынула кровь, превратив лицо в подобие бело-ледяной маски.
– Что мне мешает убить тебя прямо сейчас? Какие моральные преграды? – прошептал я. – Ты так ненавидишь меня, что это можно ощутить с закрытыми глазами. Не играй со мной в эти игры.
Лезвие едва коснулось тонкой цепочки, она оборвалась. Я чуть оттолкнул Игнифероса, кулон остался в моей ладони. Пока он пытался восстановить дыхание, я убрал меч, пододвинул к себе книгу, раскрыл ее и перелистнул несколько страниц. Страницы содержали обрывочные и, похоже, торопливо писавшиеся строки. Среди текста попадались зарисовки первой обители, сделанные теми же чернилами.
– Это записи о восстановлении обители, – проговорил Игниферос. – Я уже прочел их.
Я взглянул на него – похоже, наконец, совладел со своими чувствами – на лице не осталось даже следов нетерпимости ко мне.
– Не очень ценные, раз ты предлагаешь мне взглянуть на них.
– Может и так. Но я хочу предложить тебе кое-что другое… Твой отец, – я вздрогнул и нахмурился, но он сделал вид, что не заметил моей реакции, – решил восстановить первую обитель и вернуть туда свой народ. Разумеется только темных колдунов.
– Зачем?
– Ты не видел тот мир в его величии и расцвете магического искусства…
– Но сейчас – это всего лишь развалины. Все утрачено. Ты сам мне когда-то рассказывал об этом.
– Да, конечно же… ты не пользовался магией там, точнее не черпал энергию того мира. Тогда бы тебе стала понятно заинтересованность моего брата. Ты ведь мог догадаться бы.
Я, не понимая, смотрел на старика.
– Этот мир обладает способностью накапливать в себе энергию, он даже вытягивает ее из соседних миров, поэтому они так безжизненны. Ты полагал, что колдуны обладали такой мощью, что почти уничтожили мир первой обители, стерев все живое в нем? Мы, конечно, были могущественны, но как же страшны мы стали, когда почерпнули мировой энергии…
Игниферос закрыл глаза, однако вместо торжества, которое бы соответствовало его словам, на лицо вновь легла бледность. Но следующие его слова поразили меня больше.
– Прости меня, – произнес он. – Наверное, я перенес ненависть к брату на тебя. А ты вряд ли ее заслуживаешь… я долго потом говорил с Лайтфелом, Гастом, Бэйзелом… и теперь знаю, ты тогда не хотел причинить мне вреда… Сейчас я лишний раз убедился в этом. Я сожалею…
– Что?! Ты сожалеешь?! – я задохнулся от нахлынувшего бешенства. – Обвинял меня в твоем умышленном убийстве! Говорил обо мне мерзости на совете! Лишил близких, которые ничего не чувствуют, кроме страха: мать боится смотреть мне в глаза, а любимая опасается оставлять со мной нашего сына. И тебе вдруг стало жаль?!
– Мне жаль, но… по-прежнему считаю, что правильно поступил. И только не ранее, чем через три года мы узнаем, ошибался ли я и зря ли оградил всех остальных от опасности…
После этих слов моя ярость исчезла так же внезапно, как и появилась. Я опустил взор на черное пятно на странице книги – разлившиеся когда-то давно чернила.
– Но не будем пока об этом. Я хотел предложить тебе кое-что. Точнее, посмотреть на конец первой обители.
– Посмотреть?
– Ты знаешь, что я имею ввиду. Хотя я давно не занимался гипномагией…
– Ты хочешь, чтобы я открылся? – подозрительность вновь вернулась ко мне. – Почему бы просто не применить визуальную магию?
– Я хочу, чтобы ты видел как я, знал мои мысли, чувствовал, что и я…
– Сейчас? – я поднялся и неспешна обошел его. – И что это даст? Хотя, я догадываюсь…
В дверь сунулся Шэд. Я быстро прошептал ему приказ и вернулся на свое место. Игниферос не заметил, как зверь затаился за его спиной.
– Мой брат всегда являлся разрушителем в глазах остальных. Сейчас ты увидел в нем созидателя… Но все, что он творил когда-либо, позже всегда им же и разрушалось…
– Послушай – меня это несколько утомило. Если ты считаешь в той катастрофе виноватым только своего брата – это твое право. Я, в отличие от тебя, не собираюсь убеждать никого в обратном.
– Следует ли понимать, что ты считаешь нас обоих виноватыми?
– Даже если это и так, какая разница? Я скоро исчезну отсюда. И, может, уже никогда не вернусь. Какой тебе резон открывать мне все это?
– Просто хочу, чтобы ты знал правду.
Я задумчиво поглядел на старика. Стоило ли рисковать, когда я без того мог предположить, что увижу в воспоминаниях колдуна? Хотя, с другой стороны, это наверняка лучше, чем обрывочные записи в дневнике.
– Ты дашь клятву, что не попытаешься причинить мне вред? – поинтересовался я.
– Я клянусь тебе.
– Что ж, давай попробуем.
Меня тряс мелкий озноб. Я сидел на полу у самого камина. Пламя обдавало жаром, но я никак не мог согреться. Игниферос, морщась от боли, перевязывал раненную руку. Шэд лежал между нами, положив голову на мощные лапы, и все еще недоверчиво смотрел на старика.
– Это ведь он убил моего брата? – спросил Игниферос.
