Спустя две минуты, сбросив обороты до четверти мощности и производя не больше шума, чем жужжанье пчелы, две лодки прошли мимо того места, где был Дюпре, в пятидесяти метрах от него. Южноафриканец заметил светящийся след за кормой, пузыри от выхлопных труб, выходящие на поверхность, но скоро они скрылись из вида на гладкой поверхности гавани, удалившись в сторону пакгауза на другом ее берегу.
Шеннон не услышал ни одного звука, когда перед его глазами возник силуэт пакгауза, выделяющийся на фоне чуть более светлого неба. Он свернул правее и мягко выскользнул из воды на песчаный берег по соседству с перевернутыми рыбацкими каноэ и развешенными для просушки сетями.
Лодка Земмлера подошла к берегу в нескольких футах, и оба мотора одновременно смолкли. Как и Дюпре до этого, все оставались на своих местах еще несколько минут, молча ожидая возможной тревоги. Они пытались разглядеть, не прячутся ли за сигарами рыбацких лодок поджидающие их солдаты. Засады не было. Шеннон и Земмлер сошли на берег и каждый, вонзив гарпун в песок, привязал свою лодку. Остальные не заставили себя ждать. Тихо прошептав: «За мной, вперед», – Шеннон направился через пляж к пологому склону, шириной в двести ярдов, который отделял гавань от спящего дворца президента Жана Кимбы.
Глава 21
Восемь человек бежали, пригнувшись, вверх по поросшему чахлым кустарником склону на вершину невысокого плато. Было чуть больше половины четвертого утра, и огни во дворце были погашены. Шеннон знал, что на полпути от вершины склона до дворца, в сотне ярдов от него, проходит вдоль берега шоссе, и на перекрестке должно быть, как минимум, двое дворцовых охранников. Он не надеялся, что удастся убрать их без шума, а после того, как начнется стрельба, им придется ползком преодолевать последние сто ярдов до стен дворца. Он не ошибся в прогнозах.
В дальнем конце гавани, в напряженном одиночестве, Большой Жанни ждал выстрела, который послужит для него сигналом к действию. Его предупредили, что когда бы ни прозвучал выстрел и сколько бы выстрелов ни было, первый из них будет для него сигналом. Он придвинулся поближе к ракетницам, ожидая, когда можно будет пустить первую ракету. В другой руке у него был наготове снаряд для миномета.
Шеннон и Лангаротти держались чуть впереди остальных и первыми достигли перекрестка дорог напротив дворца. Пот лил с них градом. По вымазанным черной краской лицам текли струйки.
Просвет в облаках над их головами стал побольше, виднелось немало звезд, и, хотя луна все еще пряталась, открытая площадка перед дворцом была тускло освещена. За сотню ярдов Шеннон мог разглядеть линию крыши на фоне неба, но охранников так и не заметил, пока не наткнулся на одного из них. Тот, сидя на земле, согнулся и мирно посапывал.
От неожиданности Шеннон слегка замешкался, но быстро пришел в себя и выхватил нож. Охранник Винду тоже вскочил и издал изумленный вопль. Это разбудило его напарника, который дремал поблизости в высокой траве. Тот поднялся во весь рост, прохрипел что-то, в то время, как нож корсиканца вскрыл ему глотку от сонной артерии до яремной вены, раскрыл рот, пытаясь сделать последний в своей жизни вздох, и рухнул в траву, судорожно дергаясь еще несколько секунд. Человек Шеннона получил мощный удар ножом в плечо, снова испустил вопль и побежал.
Впереди, в сотне ярдов, где-то у дворцовых ворот, послышался еще один крик и звук передергиваемого затвора винтовки. Трудно было понять, кто начал стрелять первым.
Выстрелы от ворот дворца и короткая очередь Шеннона вслед убегающему охраннику, перерезавшая его пополам, слились в общую канонаду. Далеко сзади что-то гулко ухнуло, послышался свист, и через две секунды небо над ними осветилось ослепительным огнем. Шеннон увидел перед собой дворец, двух охранников у ворот, краем глаза заметил шестерых товарищей, подбегающих ближе, справа и слева от него. После этого все восемь человек бросились на траву и поползли вперед.
Жанни Дюпре отошел от ракетницы в тот самый момент, когда рванул шнур запала первой ракеты, и пока ракета со свистом устремлялась вверх, опустил снаряд в ствол миномета. С тяжелым грохотом снаряд вылетел из ствола, направляясь по параболе ко дворцу, и этот звук слился с шипением магниевого заряда ракеты, освещающей то место, где должны были быть его товарищи. Он подхватил следующий снаряд и, вглядываясь в освещенный дворец, пытался угадать, куда попадет первая мина.
Он решил сделать четыре пробных выстрела и определить на глаз точность попадания. Каждый снаряд находится в полете примерно пятнадцать секунд. После пристрелки он сможет поддерживать огонь на уровне одного выстрела в две секунды, если только Сандей будет подавать ему снаряды ритмично и без задержки.
Первый прицелочный выстрел пришелся в правый передний карниз крыши дворца, достаточно высоко, чтобы ему было видно место попадания. Внутрь мина не прошла, но вдребезги разнесла черепицу крыши прямо над восточным желобом. Наклонившись, он повернул головку поперечной настройки и сдвинул прицел на пару миллиметров влево. Когда он опустил в ствол второй снаряд, осветительная ракета, рассыпавшись яркими брызгами, погасла. Он подошел ко второй ракетнице, выстрелил, заново зарядил обе ракетницы, после чего поднял глаза в сторону дворца. Вторая вспышка ярко засияла над дворцом, освещая все вокруг, и через четыре секунды приземлился второй снаряд. На этот раз прямо по центру, но с небольшим недолетом, он угодил в крышу над главным входом.
Дюпре тоже вспотел, и барашек головки прицела проскальзывал у него под пальцами. Он слегка изменил наклон ствола миномета, опустив его ближе к земле, чтобы увеличить дальность стрельбы. В отличие от артиллерии, бьющей прямой наводкой, ствол миномета опускают, если хотят увеличить дальность. Третий снаряд Дюпре был в воздухе еще до того, как погасла вторая осветительная ракета, и у него было целых пятнадцать секунд на то, чтобы выпустить третью ракету, пройти несколько шагов, включить аварийную сирену и вернуться до того, как успеет взорваться третий снаряд. Он пролетел над крышей дворца и упал прямо во внутренний двор. Взметнулся на мгновение сноп пламени, потом исчез. Остальное его не интересовало. Он знал, что правильно установил прицел.
Недолетов, которые могли бы представлять опасность для его товарищей, находящихся перед дворцом, не будет.
Шеннон с товарищами лежали, уткнувшись лицами в траву, пока над ними зажигались осветительные ракеты и гремели прицельные выстрелы Жанни. Никто не собирался поднимать голову, пока африканец не начнет зашвыривать мины через крышу дворца во внутренний двор.
Между вторым и третьим взрывами Шеннон рискнул приподнять голову. Он знал, что у него в запасе было пятнадцать секунд, пока не прилетит очередной снаряд. Перед ним был дворец в свете магниевой вспышки третьей осветительной ракеты. На верхнем этаже дворца в двух комнатах зажегся свет. Когда отгремело эхо второго взрыва, он услышал многочисленные вопли и крики, доносящиеся изнутри крепости. Это были первые и последние звуки со стороны обороняющихся. Все остальное потонуло в грохоте канонады.
Через пять секунд взвыла сирена, нескончаемым безумным ревом наполнив африканскую ночь завываниями тысяч фей – предвестников смерти. Взрыв снаряда, упавшего во внутренний двор, был почти не слышен на этом диком фоне, и криков невозможно было разобрать. Снова приподняв голову, он увидел, что фасаду дворца больше не нанесено повреждений, и заключил, что Жанни перебросил мину через крышу. По договоренности, после первого попадания в цель Жанни должен прекратить пристрелку и продолжать обстрел в более высоком темпе. Сзади, со стороны моря, Шеннон услышал, как начали мерно ухать мортиры, словно удары пульса, отдающие в ушах, на фоне монотонного рева сирены, которая на одном баллоне со сжатым воздухом могла непрерывно работать в течение семидесяти секунд.
