Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 149
— Маркус, мне кажется, лучше бы я умер.
— Я знаю.
— Откуда вы знаете?
— Друзья чувствуют такие вещи.
Мы помолчали, довольно долго. Потом я добавил:
— На днях вы сказали, что мы больше не можем быть друзьями.
— Это правда. Мы постепенно прощаемся, Маркус. Это как если бы вы знали, что я скоро умру и у вас осталось несколько недель, чтобы с этим смириться. Это рак дружбы.
Он закрыл глаза и сложил руки на груди крестом. Я тоже. И мы еще долго лежали так на бетонной парковке.
В тот же день, под вечер, я из мотеля отправился в «Кларкс», попробовать поговорить с кем-нибудь, кто был на погребении Нолы. В ресторане было пусто: единственный официант вяло протирал стойку, но из последних сил все же нажал на ручку автомата и налил мне пива. И тут я заметил Роберта Куинна, который, забившись в угол зала и поклевывая орешки, решал кроссворды в старых газетах, валявшихся на столах. Он скрывался от жены. Я подошел к нему, предложил угостить его пивом, он согласился и подвинулся на скамейке, освобождая мне место. Жест был трогательный: я мог усесться напротив него на любой из полусотни свободных стульев, но он подвинулся, чтобы я сел с ним рядом, на одну скамейку.
— Вы были на похоронах Нолы? — спросил я.
— Был.
— И как все прошло?
— Скверно. Как и вся эта история. Журналистов больше, чем близких.
Мы немного помолчали, потом он спросил, чтобы поддержать разговор:
— Как продвигается ваша книга?
— Ничего, спасибо. Но вот вчера я ее перечитывал и понял, что надо прояснить некоторые темные места. В частности, в отношении вашей жены. Она уверяет, что в ее распоряжении был компрометирующий текст, написанный рукой Гарри Квеберта, и что он загадочным образом исчез. Вы, случайно, не знаете, куда делся этот листок?
Прежде чем ответить, он отхлебнул изрядный глоток пива и даже успел проглотить несколько орешков.
— Сгорел, — наконец произнес он. — Этот несчастный листок сгорел.
— А? Откуда вы знаете? — в изумлении спросил я.
— Оттуда, что это я его сжег.
— Что? Почему? А главное, почему вы никогда об этом не говорили?
Он пожал плечами с философским видом:
— Потому что меня никогда не спрашивали. Вот уже тридцать три года моя жена все твердит об этом листке. Надрывается, вопит, орет: «Но он был тут! В сейфе! Тут! Тут!» И хоть бы раз сказала: «Роберт, дорогой, ты, случайно, не видел этот листок?» Она никогда не спрашивала, вот я и не отвечал.
Я постарался, как мог, скрыть свое удивление, чтобы он не замолчал:
— Но как? Что произошло?
— Все началось в одно прекрасное воскресенье, после полудня: жена устроила дурацкий обед в саду в честь Квеберта, а Квеберт не пришел. Она в полном бешенстве решила поехать к нему. Я прекрасно помню тот день, это было воскресенье, 13 июля 1975 года. Тот самый день, когда бедняжка Нола пыталась покончить с собой.
Воскресенье, 13 июля 1975 года
— Роберт! Роооооберт!
Тамара влетела в дом, как фурия, размахивая какой-то бумажкой. Промчалась по комнатам первого этажа и обнаружила мужа, читающего газету в гостиной.
— Роберт, чтоб тебя разорвало! Почему ты не откликаешься, когда тебя зовут? Ты оглох? Смотри! Смотри, какой ужас! Прочти, какая мерзость!
Она протянула ему украденный у Гарри листок, и он прочел:
Моя Нола, милая Нола, Нола, моя любовь, что ты наделала? Зачем хотела умереть? Из-за меня? Я люблю тебя, люблю больше всего на свете. Не покидай меня. Если ты умрешь, я умру. Все, что мне нужно в жизни, Нола, это ты. Четыре буквы: Н-О-Л-А.
— Где ты это нашла? — спросил Роберт.
— Ха! У этого недоноска Гарри Квеберта!
— Ты украла это у него дома?
— Ничего я не украла! Я воспользовалась! Я так и знала! Он мерзкий извращенец, у него стоит на пятнадцатилетнюю девчушку! Меня тошнит! Меня сейчас вырвет! Слышишь, Боббо, меня вырвет! Гарри Квеберт влюбился в девочку! Это незаконно! Он просто свинья! Свинья! Подумать только, он торчал в «Кларксе», только чтобы таращиться на нее, да! Он ходит в мой ресторан таращиться на груди несовершеннолетней!
Роберт несколько раз перечитал текст. Сомнений не было: это были слова любви, написанные Гарри. Слова любви к пятнадцатилетней девочке.
— Что ты с этим будешь делать? — спросил он супругу.
— Понятия не имею.
— Заявишь в полицию?
— В полицию? Нет, мой Боббо. Не сейчас. Не хочу, чтобы все знали, что этот преступник Квеберт предпочитает какую-то соплячку нашей чудесной Дженни. А кстати, где она? У себя в комнате?
— Представь себе, не успела ты уйти, как явился этот молодой полицейский, Тревис Доун, пригласить ее на летний бал. Они уехали ужинать в Монберри. Так что Дженни нашла себе другого кавалера для бала, может, это некрасиво, но…
— Некрасиво, некрасиво! Это ты некрасивый, бедный Боббо! Так, а теперь катись отсюда! Мне надо где-то спрятать этот листок, и никто не должен знать где.
Боббо покорно встал и пошел дочитывать газету на крыльцо. Но читать не смог: мысли его крутились вокруг открытия, сделанного женой. Гарри, великий писатель, писал слова любви к девочке, вдвое моложе его. К милой малышке Ноле. Очень неприятно. Может, надо предупредить Нолу? Сказать ей, что у Гарри странные наклонности, что он даже может быть опасен? Или заявить в полицию, чтобы его осмотрел врач и назначил лечение?
Через неделю после этой сцены состоялся летний бал. Роберт с Тамарой сидели в углу зала и потягивали безалкогольный коктейль, когда среди гостей вдруг появился Гарри Квеберт. «Смотри, Боббо, — прошипела Тамара, — вот он, извращенец!» Они какое-то время следили за ним; Тамара продолжала извергать проклятия — вполголоса, чтобы слышал только Роберт.
— Что ты будешь делать с этим листком? — наконец спросил Роберт.
— Не знаю. Но что точно, так это что я для начала заставлю его заплатить все, что он мне должен. У него долга больше чем на пятьсот долларов!
Гарри, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке; он выпил в баре для храбрости и направился в сторону туалета.
— Гляди, в сортир идет, — сказала Тамара. — Гляди, Боббо, гляди! Знаешь, что он сейчас будет делать?
— По-большому сходит?
— Да нет же, будет начищать свою палку, воображая себе эту девочку!
— Что-о?
— Умолкни, Боббо, ты трещишь без умолку, не хочу больше тебя слушать. И сиди здесь, ясно?
— Куда ты?
— Сиди и не двигайся. И полюбуйся на мою работу.
Тамара поставила стакан на высокий столик и тайком прокралась в туалет, куда только что зашел Гарри Квеберт. Через несколько секунд она вышла оттуда и поспешно вернулась к мужу.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 149
