имею в виду – на прошлой неделе, Брейкер. – Мои щеки розовеют. – Я никогда не делала и половины того, чем мы с тобой занимались. Я даже не подозревала, что во мне есть такая сексуальность.
– Ты все еще так думаешь?
– Порой. Ты просто… Я не знаю, это глупо.
Я поправляю очки на голове и возвращаюсь к своей еде.
– Я просто кто? – Он дергает меня за руку.
Зная, что он этого так просто не оставит, я объясняю:
– Ты уже не тот зануда из колледжа. Конечно, если бы я тогда могла не обращать внимания на твои усы и распущенные волосы, я, скорее всего, просто бы испугалась. Но я не испугалась тогда, потому что ты вел себя глупо, и мне это в тебе нравилось. Теперь, когда ты совсем взрослый и… ну, ты знаешь… мускулистый, в твоем преображении есть что-то пугающее. Я не чувствую, что я в твоей лиге.
– Господи, Лия, ты же не можешь говорить это всерьез.
– Я знаю, я сказала, что это глупо, но трудно не чувствовать себя так, когда парень, который… Ну, что бы ни было между нами, когда он великолепен, богат и чрезвычайно хорошо одарен таким опытом, который заставил бы покраснеть любую женщину. Я не чувствую себя достойной его.
Он заставляет меня посмотреть на него, обхватывая пальцем мой подбородок.
– Я не могу сказать тебе, что чувствовать, и я помогу тебе справиться с этими чувствами, но я хочу, чтобы ты знала это прямо здесь и сейчас. Это я чувствую себя счастливчиком, ясно? Я тот, кому кажется, что в тебя пытаются вонзить когти, чтобы ты не сбежал. Эта неуверенность тяжелым грузом осела в моем сердце. Я боюсь, что однажды ты проснешься и поймешь, что совершила ошибку, что ты скучаешь по Брайану, что тебе не следовало отменять свадьбу. Или что, может быть, я парень на побегушках, что мне не следовало так скоро приставать к тебе.
– Брейкер, ты же знаешь, что это не так.
– Я хочу в это верить, но в глубине души я знаю, что все равно поступил неверно. Я не ухаживал за тобой как положено. Мне следовало бы больше внимания уделять сексуальному аспекту.
– Почему же ты сломя голову побежал заниматься со мной сексом? – спрашиваю я.
– Потому что хотел показать тебе, что между нами была химия. Я не хотел давать тебе понять, что химии нет, когда она есть. И, честно говоря, я хотел тебя. Я хочу тебя. Словами не выразить, как сильно я хочу тебя, Лия. В тот момент, когда ты надела это свадебное платье, все изменилось.
Я мягко улыбаюсь. Если я вспомню его реакцию, когда он увидел меня в свадебном платье, я расплачусь. Я была очень взволнована в тот день, и безоговорочная поддержка Брейкера была единственным, что не давало мне развалиться на куски. Я никогда не видела, чтобы на его лице было такое выражение… обожания. Или, возможно, он был поражен. – Ты выглядишь… Черт возьми, ты выглядишь сногсшибательно, Офелия.
– Я думаю, что во мне тоже все изменилось в тот момент.
* * *
– Ненавижу тебя, – говорит Брейкер. Он прислонился к низкому забору, делая глубокие вдохи, в то время как я хихикаю рядом с ним. Хорхе тоже наблюдает за происходящим и старается не рассмеяться.
– Почему ты меня ненавидишь? – спрашиваю я.
Его глаза устремляются на меня, когда он произносит:
– Ты знаешь, я презираю эту богом забытую поездку. Это смерть, ожидающая своего часа.
– Это детский аттракцион. – Я имею в виду горки Гуфи.
– Это, блин, не детская поездочка, это… это кошмар. – Он делает глубокий вдох, и Хорхе подходит к нему:
– Могу я принести вам немного воды, Брейкер?
– О, с ним все в порядке, – успокаиваю его я, но Брейкер кивает:
– Водичка бы не помешала. Большое тебе спасибо, Хорхе.
– Без проблем. Сейчас вернусь.
Как только Хорхе уходит, Брейкер выпрямляется и хватает меня за запястье, притягивая ближе к своей груди. Крепко удерживая меня, он предостерегающе шепчет:
– Ты заплатишь за это позже.
– Почему? Я не заставляла тебя кататься. Ты сам это решил.
– Ты потешалась надо мной, а потом начала упрашивать. Как будто я, черт возьми, могу тебе в чем-то отказать. – Он кивает в сторону аттракциона позади меня с резкими С-образными изгибами, из-за которых кажется, что ты вот-вот свалишься с трассы. – Ты знала, что мне не понравилась идея с этим аттракционном с самого начала.
– Я бы прекрасно справилась сама.
– Брехня. – Он хихикает, а потом резко прижимает меня к груди. – Господи, ты такая врушка! Посмотри правде в лицо, Лия: ты за это заплатишь.
– Что ты собираешься делать? Отшлепаешь меня? – интересуюсь я.
Его глаза темнеют, когда его руки опускаются на мою поясницу.
– Да, я мог бы отшлепать тебя, черт возьми! Я отшлепаю тебя так сильно, что твоя киска промокнет насквозь, а ты будешь умолять меня, чтобы я засунул в нее свой член, а потом… Я оставлю тебя полностью неудовлетворенной.
Я с трудом сглатываю.
– Ты… ты бы этого не сделал.
– А потом, когда ты будешь лежать там, беспокойная, твое влагалище будет пульсировать в ожидании разрядки, я кончу на твою прекрасную спину, просто чтобы напомнить тебе, кому ты принадлежишь.
Что ж, боже милостивый.
– Держите, Брейкер. – Хорхе подходит к нам.
И как будто кто-то выключил в нем рубильник, так быстро Брейкер превращается из доминирующего альфа-самца в веселого гостя парка.
– Большое тебе спасибо, Хорхе. – Он качает головой. – Этот Гуфи достает меня каждый раз.
– Меня тоже. Моей племяннице он нравится, и всякий раз, когда я привожу ее сюда, покататься на нем – обязательное условие. Думаю, она испытывает мою любовь на прочность каждый раз, когда заставляет меня согласиться на это.
– Я думаю, Лия делает со мной то же самое… испытывает мою любовь на прочность.
И стоит мне только подмигнуть, как мой желудок опускается до самого низа. Это подмигивание и то, что он употребил слово «любовь», почти заставляют меня обвить руками его шею и поцеловать его.
И… почему он до сих пор не поцеловал меня? На мгновение, за обедом, мне показалось, что это должно было случиться. Или раньше, когда мы были на колесе обозрения, наслаждались видом, пока я сидела у него на коленях, я думала, что, может быть, это произойдет тогда, но этого не произошло.
Если бы он уже не был тесно связан со мной, я бы заподозрила, что этого никогда не произойдет.
Или даже прошлой ночью, это был бы идеальный момент; после того, как мы покончили со
