растирая мои замершие побелевшие ноги. Я несколько смущённо смотрю на брата, который делает это без какого-либо раздражения, заботливо и усердно натирая стопы, возобновляя кровоток.
— Сколько же нужно ума, чтобы бегать в такой холод и валяться в снегу. Руки и ноги нужно ему оторвать за такую безопасность… — ворчит себе под нос Андрей, но тяжело вздыхает, понимая, что я игнорирую его недовольство.
— Не будь ты таким надоедливым, сидела бы здесь, дома, и спокойно завтракала, — брат поднимает голову, предостерегающе сверкнув взглядом.
— Дом у тебя в Москве, в моей квартире или у родителей в Питере, но не в этом месте, Ярослава, — процедил Андрей, а я и сама не поняла, как оговорилась.
Но ведь именно здесь я чувствую тепло, заботу, самые хорошие эмоции… Разве не это ассоциируется с домом? Как по мне, именно так, и я уже несколько дней думаю о том, что хотела бы тут остаться жить, подальше от проблем и суеты. И не сама, разумеется.
— Андрей, хватит уже этой ненависти. Вадим спас меня, прими это уже, как факт, и будь если неблагодарным, то хотя бы не таким ядовитым, — встала я на защиту парня, пока Андрей надевает теплые носки на мои ноги, хмуря брови. — Ты злишься на то, что он не позволил мне умереть?
— Что за чушь ты несешь, — негодующе проговорил брат, повернувшись к плите и сняв закипающий на огне чайник. Заваривает чай в две чашки, игнорируя третью. — Ты многого не знаешь, Ярослава. Вадим не такой уж и хороший, как ты думаешь. Да, я послал его вытащить тебя из лап Гордеева, и знала бы ты, какого труда мне стоило, чтобы хоть как-то повлиять на это бесчувственное чудовище.
— Да, характер у него не самый покладистый, но это чудовище смогло провести меня по самому опасному пути сюда, и мы оба должны быть ему благодарны. К тому же, как ни удивительно, ты знаешь, как зовут Вадима, что было под моим большим сомнением. Может, впредь будешь называть его по имени, а не разными ругательствами? — язвительно заметила я, на что Андрей немного подтянул уголок губ, сдерживая улыбку. — Мне плевать, кто он там для тебя, Андрей. Главное, что для меня он стал человеком, у которого я в долгу.
— Ты ко всем спасителям будешь лезть в постель? — передёргивает брат.
— Пока только к Вадиму. Хорошо, что спаситель у меня только один, не правда ли? — не сдерживаюсь от этой жесткой словесной борьбы. Андрей прищуривает глаза, недоверчиво меня рассматривая. Вижу, что брат сдерживает себя от новой перепалки, но смиренно остывает и впервые решает промолчать. С чего бы это воздержание? — Думал, что Гордеев перевоспитал меня и теперь я безвольная куколка?
— Даже не смел на это надеяться, Яся, — усмехнулся брат, с неприсущей ему тоской. — Ты почти не изменилась. Это хорошо, быстрее вольёшься в столичный ритм.
— Мне будет хорошо везде, Андрей, но без словесного и физического насилия. Пойми, что я не буду заставлять себя прогибаться под твой напор, как раньше. Поэтому перестань давить на меня, или сбегать уже буду от тебя. Понятно?
Брат молча ставит передо мной чай, пододвигает ближе печенье и садится с противоположного края стола, долго смотря в мои глаза, что-то обдумывая. Глаза брата всегда говорят больше, чем он сам, и сейчас я знаю, что он что-то задумал и не собирается от этого отступать.
Не нравилась мне эта решительность в его взгляде, от которой что-то недоброе шевелилось в моей груди.
Слишком подозрительно.
— Я предлагаю просто вернуться домой, где можно нанять специальных людей, которые помогут нам в случае чего. Что спасет тебя здесь от десятков головорезов Гордеева? Этот самонадеянный и бестолковый парень, с лёгкостью жертвующий своей тушей направо и налево? Хорошо, первых троих он убьет, скорее всего, даже подставиться под пулю пятому-седьмому. И что дальше? Тебя очередной раз насильно скрутят и присвоит Гордеев, — брат покачал головой, сложив руки на столе в напряжённый кулак. — Когда они придут, Вадим не сможет спасти тебя в одиночку, Ярослава. Поэтому я здесь. Я желаю тебе добра и люблю тебя, как и всегда любил, сестрёнка.
Его слова имели обоснованную почву для опасения, заставляя задуматься.
— Я дала согласие на полёт в Москву, как и Видим. Тебе не нужно меня уговаривать. Я не взбрыкну. К тому же нам остались считанные часы до рейса.
— Мелкая, пойми, я выбираю жёсткие методы, но это на твоё благо, для твоей будущей тихой жизни и спасения от всего того чудовищного, что ты пережила. Доверься мне, сестрёнка, я не подведу.
Я отворачиваюсь от брата, встречая в проходе кухни притаившегося Вадима. Немного хмурого и задумчивого, который смотрел на меня и с долей недоверия на моего брата.
— Я доверяю тебе, Андрей. И люблю тебя, хоть ты тот ещё зануда, — сдалась я, улыбнувшись брату, принимая его волнение и помощь.
— Андрей прав, Ярослава, — Вадим прошёл на кухню, — в Москве можно подключить наших людей из отдела для твоей защиты, ты там будешь больше защищена, чем со мной на данный момент, — он обращается ко мне с нежностью, а когда заходит мне за спину, опуская руки на плечи, я чувствую внезапный прилив сил и уверенность. — А в будущем, если у тебя будет такое желание, вернёмся сюда летними тёплыми деньками, хорошо?
Вот как ему удаётся излучать столько солнечной надежды, уничтожая всё плохое и волнительное?
— Тогда я пойду собирать вещи, — Андрей на удивление спокойно выходит из кухни. И, О Господь всемогущий, позволяет мне остаться наедине с Вадимом!
Вадим подаёт мне руку, и я встаю на немое приглашение. Только никак не могу сориентироваться, когда парень садится на моё место, и притягивает к себе, отчего я совсем нескромно падаю на его колени. Ощущения такие, будто меня одновременно втолкнули не то в ледяную воду, заставив судорожно завозиться на его коленях, либо в жуткую парилку, отчего лицо, шея и грудь одержимо запылали.
— Вадим, он же все увидит… — взволнованно прошептала я, оборачиваясь на дверь кухни. — Не хватало ещё одной ссоры перед отъездом.
— Тебя только это волнует? — интересуется парень, уткнувшись носом в мою шею, шумно втягивая воздух, вызывая рой мурашек по моей коже. — Расслабься, Свет мой, ничего он сделать не сможет. Никто не смеет упрекать тебя в твоём выборе, и ты не поддавайся на провокации. Покажи свою ядовитую змеючку и все сразу же от тебя отпрыгнут, — советует парень, а я смеюсь, качая головой.
Я больше не хочу бороться, только оставаться на его коленях и быть
