ему уничтожить вампиров. Мне нужно было это сделать.
— Не так, — твердо повторил он. — Это не то решение, которое тебе следует принимать, пока ты так себя чувствуешь…
— Я никогда не перестану чувствовать это, — сердито прошипела я. Кто он такой, чтобы указывать мне, что я думаю? — Мой отец мертв! Ты что, не понимаешь? Они убили его!
— Ты знаешь, я понимаю эту боль лучше, чем кто-либо другой, — прорычал он, и я вспомнила, что Эрик Бельведер сделал с его отцом. Он действительно понимал, так почему бы ему не помочь мне?
— Так позволь мне принести клятву. Позволь мне помочь тебе уничтожить их, — потребовала я, и моя кровь закипела.
— Есть и другие последствия, вещи, которые ты не понимаешь. Если ты примешь свою клятву, мне придется обучать тебя, и тогда мы никогда не сможем…
— Мне все равно! — Крикнула я, вырывая свою руку из его хватки. — Мне все равно, какова цена. Я отдам все, чтобы забрать от них мою сестру. Я отдам свою душу, свою жизнь, вообще все, что угодно.
Фурия продолжал разгораться на моем бедре, казалось, отчаянно желая, чтобы я это сделала. Он хотел, чтобы я реализовала свой потенциал. Он хотел, чтобы я стала настоящей истребительницей.
Я выхватила клинок из ножен, и меня охватило ощущение, будто я погружаюсь в теплую воду. Я ахнула, когда странный ветер взъерошил мои волосы, и сила, непохожая ни на что, что я когда-либо чувствовала раньше, нахлынула на нас.
Я опустилась на одно колено, держа Фурию перед собой, прежде чем вонзить его острие в замерзшую грязь, пока оно не вонзилось в нее подобно каменному столбу.
— Не делай этого, дракайна хьярта, — взмолился Магнар.
Маленькая часть меня ощущала его боль как удар в грудь, но это было ничто по сравнению с разрушительной силой поглощающего меня горя и отчаянной потребностью мести, которая подталкивала меня к этому.
Я знаю эти слова, — Фурия взволнованно выдохнул в глубине моего разума. — Позволь мне направлять твой язык.
Мои глаза встретились с глазами Магнара, и новая боль пронзила меня, когда я посмотрела в его отчаянный взгляд, но я не могла отказаться от своего решения. Мне нужны были мои дары. Я чувствовала это каждым дюймом своего тела. Я должна была сказать эти слова.
— Я клянусь всегда ходить во свете, — сказала я, и сила этих слов зафиксировала мое тело в нужном положении, а кровь забурлила в венах. — Я буду искать тех, кто обитает во тьме.
Справа от меня вырос ослепительный свет, и хотя я не могла повернуть голову, я почувствовала присутствие чего-то гораздо большего, чем любой смертный или вампир, когда оно обратило свое внимание на меня. Существо придвинулось ближе, наблюдая за нами и желая, чтобы я продолжала, его сила, казалось, вливалась в меня, когда я произносила слова, которые не должна была знать, Фурия вливал их в мой разум, и мой язык произносил их без протеста.
— Мои дни больше не будут принадлежать мне. Я отдаю их делу.
Что-то огромное врезалось в мое тело, и я ахнула, когда его сила разлилась по моей крови. Я не могла сдвинуться ни на дюйм. Каждый мой вдох был пронизан чем-то, что покалывало и прожигало путь прямо в легкие, прежде чем распространиться дальше, находя каждую клеточку моего существа и формируя из нее нечто новое. Я перерождалась как существо чистой силы, мои человеческие слабости покидали меня и уносились прочь странным ветром, кружащим вокруг меня.
Магнар зарычал от сопротивления, когда существо распространило свою силу и на него, и его медленно заставили опуститься на колени напротив меня. Его глаза были полны ярости и сожаления, когда его руки сомкнулись на моих, сжимая рукоять Фурии. Его грубые ладони были горячими на моей коже, и я почувствовала, что та же странная магия горит и в его крови. Она текла между нами, образуя мост от его души к моей.
— Пожалуйста, прекрати, Келли, — прорычал Магнар, его слова были требованием, хотя мольба в них была явной, но я сомневалась, что смогла бы, даже если бы захотела. Сила обета держала меня в своих объятиях, и единственный выход был только вперед.
— Я посвящаю себя своему наставнику, — сказала я голосом, который больше не походил на мой собственный. — Моя жизнь в его руках. Мы будем связаны нашим делом, утратив все другие узы. Я буду следовать по пути, который он укажет.
Сила в моей груди хлынула из меня, чтобы окружить и Магнара, и его глаза яростно горели, пока он боролся с желанием заговорить. Секунды тянулись, пока он держал рот на замке, а на его виске выступили капельки пота. Его челюсть дрожала, когда он сосредоточился на сопротивлении силе, давящей против его воли. Его взгляд горел отчаянной мольбой ко мне положить этому конец и освободить его от обещания, которое его собирались заставить дать.
Маленькая часть меня хотела, чтобы я могла. Я хотела этого для себя, но я не собиралась принуждать его к чему-то, чего он явно не желал. Он уже так много потерял, и выражение его глаз заставило меня почувствовать, что я вырываю у него последний кусочек его счастья. Но теперь, когда это началось, остановить это было уже невозможно.
Я почувствовала, что существо рядом с нами становится недовольным. Кружащийся вихрь вокруг нас стал таким ярким, что стало трудно разглядеть лицо Магнара, несмотря на то, как близко он был. Завывал ветер, развевая наши волосы и колыхая мою куртку позади меня. Существо издало звук, похожий на звон древнего гонга, и у меня застучало в ушах, когда оно передало свое влияние Магнару, пока он не произнес слова, с которыми боролся, каждое из них было рычанием, когда он пытался противостоять огромной силе. Я задавалась вопросом, был ли это один из богов, о которых говорил Магнар, пришедший, чтобы связать нас своей силой и привести в действие обет истребителей.
— Я посвящаю себя этой послушнице. Ее жизнь в моих руках. — Магнар снова сжал челюсти, отказываясь закончить клятву, и его глаза вспыхнули от боли, когда существо снова навязало ему свою волю. — Мы будем связаны нашим делом, лишившись всех других уз. Я выведу ее к свету.
Острая боль пронзила тыльную сторону моей левой ладони, и я ахнула, когда заметила отметину в форме пятиконечной звезды, выжженную на моей коже. Хватка Магнара крепче сжала мою руку, и такая же отметина появилась у него на руке. Его плечи опустились в знак поражения, и он опустил взгляд, уставившись
