скромная, хоть Варго и пролез.
— Теперь от Дариморы нигде не будет покоя, — хмыкнул Котани. — Есть ли смысл бежать?
— Есть смысл драться, — сказала Беатрис. — Моя цель — избавить мир от этой твари. Ее ворожба стоила мне весьма дорого.
— Я знаю, где она сейчас, — сказал Котани. — Отведу коротким путем. Но то, что мы там увидим может серьезно осквернить взор вашей юной госпожи.
Он склонил перед Беатрис голову.
— Я Беатрис Арьянми из рода Луцерос, — представилась Беатрис. — Могу сама кому угодно оскорбить взор, слух и все остальное в зависимости от такого, насколько я не в себе. А не в себе я всегда.
Она горько рассмеялась, но Варго и Ртиа лишь осторожно переглянулись. Им уже довелось попробовать на себе характер девушки. К тому же горе сделало Беатрис совершенно безумной.
Темная и злодей
Рабынь потихоньку приводили.
— Надо ли заниматься этим сейчас? — возмущался Муни. — Неужели это кажется тебе первостепенным, госпожа?
— Перестань, — откликнулась Даримора, — или присоединишься к ним, раз сомневаешься в моей силе. Весь мир у моих ног, как ты не поймешь. Я хочу музыки! Хочу разбить войско Айдвариана под сладчайшие стоны и болезненные хрипы. Хочу достойного сопровождения. И это занимает совсем мало моего внимания. О… Как же приятно ощущать такое могущество. Пара часов, и я буду леди Сантарии, а через неделю — императрицей этого кусочка суши!
Хризами не посмел ей возражать. Бой кипел у подножья замка. Их атаковали лучшие маги, но завеса Темной была непоколебима.
— Тебе надо взять другое имя. Твое наводит ужас, — сказал он, меняя тему.
— И пусть наводит, — напевно заметила Темная, немигающим взглядом проходя по обнаженной рабыне.
— Знаешь, мир изменился за то время, что ты была в заточении.
— Знаю, — Даримора высокомерно посмотрела на него. — Все нити вероятности я вижу одновременно.
Хризами закашлялся. Как ей объяснить?
— Вероятности — это еще не все. Ты слышала что-нибудь про пиар?
— Про что? — Даримора повернулась к нему, поражая своей жуткой красотой.
— Ну мы должны сделать тебе новый позитивный образ. Не Темной ведьмы, а… жертвы произвола власти. Тебе нужно менее кричащее имя…
Муни задумался.
— Дарюшка? Нет? Ты права, слишком мягко… Это для простолюдинок. Дара? Тоже не нравится? А почему? Красиво и можно обыграть это тем, что ты даришь миру свободу. Мора? Нет, пугающе звучит…
Он ходил по комнате не замечая, как Даримора злится всё больше. Остановился перед зеркалом поправляя прическу.
— Слушай может поменять слоги в твоем имени — Моридара, а что — неплохо. Но тоже что-то не похоже на имя светлой освободительницы…
Он не заметил, как на лице его госпожи пролегли мрачные тени, а глаза заволокло магией.
— Ты решил меня вывести, Хризами? — поинтересовалась Темная. — Мир погрузится в хаос и кошмар, а когда я ослаблю удавку на его шее, примет это как избавление. И любое мое имя будет для него устрашающим и внушающим уважение. Каждый будет стоять передо мной на коленях! Все простолюдины станут рабами, а маги будут править ими как скотом. И знаешь, Хризами, я буду решать, кто маг, а кто раб. Вот твоя магия, например, такая сильная, потому что я все эти годы вкладывала в тебя крупицы моей тьмы. Хочешь стать первым рабом-мужчиной?
Муни отступил от нее на несколько шагов.
— Госпожа, будем считать это неуместной шуткой. Профессионалы из пиар-отдела справятся с задачей намного лучше. Но что ты собираешься делать с твоими рабынями?
Он тревожно осмотрел несколько перепуганных рабынь, которых согнали в помещение.
— То, что хотела давно, — прорычала Темная. — Все мучения имеют финал. Когда человек страдает, то от него исходит сила. Страдания рабынь подпитывают меня. В этом и есть смысл моего зелья. Поэтому я и была могущественна все это время. Мое условие — содержать в замке рабынь, было не только прихотью. И издевалась я над ними не только из любви к искусству, но и подпитывалась тайком, пока мои тюремщики и не подозревали, что я получаю намного больше, чем позволяет яд.
Муни кивнул, не осмеливаясь снова заговорить.
— А нет большего страдания, мой друг, чем то, которое продолжается долго и ведет к неминуемой жестокой смерти. Избавления не будет. Эту партию мы играем до конца, девочки, — Даримора обратилась к рабыням.
Зазвучали рыдания.
— Стражи замка, — Темная давно мечтала приказать это вслух. — Берите их. Они ваши. Отпустите тьму, отдайтесь мраку и бездне. Вы не люди, вы монстры и мои марионетки.
Мукар закрыл глаза. Он противился приказу. Думал о Котани. Его не было в зале. Сбежал ли друг, или, возможно, уже был мертв, в любом случае жгучая зависть переполняла сердце. Перед ним на полу стояла зареванная девчонка, которую он прекрасно знал. Ничего плохого к ней не чувствовал, только жалость. Если Котани сопротивлялся, то и он может попытаться. Мукар ушел своими мыслями глубоко в себя. Вспомнил детство, вспомнил мечты. И пожелал всей душой оставаться человеком как можно дольше. Темная вела бой за пределами замка, держала купол защиты, отвлекалась на нити вероятностей. Возможно, она не так уж и готова делать все это одновременно.
Он склонился к девушке, предназначенной ему:
— Держись, Тифира. Я постараюсь не делать того, что желает эта ведьма, — прошептал он одними губами.
Зал наполнился стонами и криками. Творилось безумие.
Муни Хризами наблюдал за происходящим с интересом хищника.
— Можешь присоединиться, развлекись, — хмыкнула Даримора. — Я почти закончила с Айдварианом. Он скоро будет мертв. Его силы готовы сломаться. Арьянми не пришли, Мобанары тоже. Забавно, получается — победа будет стоить мне дешево.
— Арьянми не пришли, потому что Эритар погиб в битве со мной, — заметил он. — Правда странно погиб, почему-то был взрыв пламени. Нехарактерная магия для Арьянми. Но мне грех жаловаться. На месте, где он был не осталось даже пепла.
Тяжелый вздох разнесся по помещению.
Хризами оглянулся и столкнулся с зелеными глазами Беатрис, ворвавшейся в помещение.
— Не осталось даже пепла? — хрипло произнесла она. — И ты говоришь об этом так? Вы же были знакомы и даже дружили…
— Моя шлюшка пожаловала, — усмехнулся Муни. — Я так желал тебя, а ты устроила побег, вздумала бунтовать. Но сейчас я привяжу тебя с этими, — он кивнул на рабынь замка, — и пропущу через твое тело всех присутствующих мужиков. Так ты лучше поймешь, чего стоишь. А потом лично займусь твоим воспитанием.
Даримора смерила гостью тяжелым взглядом.
— Как ты тут очутилась? — спросила она удивленно. — Я не почувствовала колебаний защиты.
Вид Темной был по прежнему гордым и хищным, но в душе у нее поселилась тревога. Она
