снова возвращаться в это болото, к политике, отчетам, взяткам и прочему, было как-то противно. Системы же Термина кишат преступниками, которых никто не может, да и не хочет останавливать. Всем плевать. Меня тоже останавливать было некому. — Он криво усмехнулся: — Идеальный расклад, грех было таким не воспользоваться. В СБЦ, чтобы просто получить ордер на обыск, надо убить неделю на писанину, а потом ещё две на беготню по кабинетам начальства. А тут… только успевай перезаряжать винтовку.
— И ты подался в Архангелы, — улыбнулся я.
— Это меня местные так прозвали, — смутился Гаррус. — Знаешь, обычным разумным хочется в кого-то верить. В этакого защитника, способного за них заступиться.
— То есть, ты сначала действовал один?
— Да. Устраивал засады на работорговцев, пристрелил пару беспредельщиков… А потом, когда я отсиживался на Латее после одного дела, на меня вышел турианец, Меленис, просил помочь разыскать сестру. Ходили слухи, что транспорт, на котором она летела, был захвачен пиратами. У меня уже были кое-какие информаторы, знакомства… — Гаррус вздохнул. — В общем, сестру Мелениса мы не спасли, оказалось, что её убили в первый же день после захвата, «за строптивость», как сказал один из пиратов.
— Надо же, какой откровенный, — пробормотал я.
— О да, он был очень разговорчивый, и очень откровенный, — жестко усмехнулся Гаррус. — За это умер последним. Всего лишь пуля в голову.
— Остальные, как я понимаю, так просто не отделались.
Вакариан зло оскалился:
— Нет, не отделались.
Угу, было в досье Посредника про одного пиратского капитана: «Огнестрельные ранения всех конечностей и несовместимые с жизнью повреждения головы». Проще говоря, ему сначала прострелили руки-ноги, а потом сунули головой в измельчитель мусора.
— А отряд?
— Отряд… — Гаррус повернулся ко мне. — Знаешь, Шепард, ты оказалась права, когда говорила, что если поставить цель и показать, что можешь её добиться, разумные сами придут к тебе. Когда мы с Меленесом планировали налет на торговцев «красным песком», к нам присоединился Монтегю, бывший офицер полиции Альянса, потом появилась Мирин — азари, бывшая оперативница СБЦ, потом… В общем, как-то незаметно собрался отряд.
Он помолчал, вспоминая.
— Нас была дюжина, включая меня. Бывшие военные, копы, агенты СБЦ… Сапером был саларианец… вечно хмурый, замкнутый, молчал целыми днями… мы о нем вообще ничего не знали, кроме прозвища. Но, подрывник он был гениальный! Такие ловушки устраивал при отходе, что нас даже преследовать боялись, знали, что это им только трупов прибавит. А за инженера, ты не поверишь, батар! Тоже не самый дружелюбный тип, но мог взломать любую систему с завязанными глазами.
Гаррус снова помолчал и с горечью выдохнул:
— А потом все они погибли. Потому что я облажался.
— Но почему ты-то?
— Потому что именно я настоял, чтобы Сидонис вошел к нам в отряд.
— Сидонис?
— Да, молодой турианец, он присоединился к нам последним, уже на «Омеге». Кое-кто из отряда был против… Понимаешь, у нас, у каждого, был свой счет к работорговцам, пиратам, торговцам «красным песком»… и мы работали, чтобы сделать системы Термина чище. Пусть ненамного, на какую-то каплю, но кто-то же должен был показать тамошним ублюдкам, что они не бессмертны, что за все что они творят придется платить. А Сидонис… — Гаррус вздохнул, — ему просто хотелось драки, славы. Мы тогда уже были довольно известны, криминальная мразь нас откровенно боялась и ненавидела. В общем, я настоял, потому что он… мне понравился. Молодой, бесшабашный, постоянно лез вперед, сыпал идеями…
— То есть, он был чем-то похож на тебя, — понимающе протянул я.
— Да, — кивнул Гаррус, — он был таким же, как я в молодости.
— И что дальше?
— Сидонис нас предал. Сдал бандам нашу базу и перед их нападением отключил охранные системы. Так что половина отряда погибла раньше, чем мы поняли, что происходит. Вот только… — Гаррус стиснул кулаки так, что когти впились ему в ладони, — и он, и наемники, недооценили нашу паранойю и осторожность. Кроме общих систем были и независимые ловушки, плюс несколько путей отхода на запасные базы, про которые Сидонис просто не знал. Так что, когда первая атака у них захлебнулась, мы отошли в соседнее здание, они полезли за нами, мы снова отступили, потеряв ещё двоих, но неплохо проредив нападающих… В общем, на третий день боевой пыл банд угас, а я остался один. И ещё два дня отстреливал самых наглых, не рассчитывая выбраться оттуда. Пока не появилась ты со своим безумным планом.
Блин, пять дней. Какого черта я не попал сюда раньше?! Долбаный канон!
— Извини, Гаррус, — опустив голову, пробормотал я, — не могла прийти раньше. Никак. Когда на вас напали, я только на «Лазаре» очнулась и сама от роботов бегала.
— Эй, Шепард! — Вакариан тряхнул меня за плечо. — Ты и так вытащила оттуда мою задницу! Никто не смог бы сделать больше!
Мы оба замолчали.
Я попытался прикинуть, можно ли было как-то появиться на «Омеге» пораньше, но по всему выходило, что нет. Даже если бы я послал Призрака и… что дальше? Хрен бы он меня отпустил вот так, сразу. Да и не побывай я на Путь Свободы, погибла бы Тали.
— Теперь ты понимаешь, Шепард, что я хреновый командир, — прервал затянувшееся молчание Гаррус.
Блин, опять двадцать пять. Что за идиотское самобичевание?!
Резко повернувшись, я требовательно ткнул его пальцем в грудь:
— Гаррус, скажи мне, сколько бойцов потерял твой отряд до «Омеги»?
— Ни одного, — покачал он головой. — Я все тщательно планировал. Мы били в уязвимое место и быстро отходили. Устраивали засады на путях отхода, минные ловушки…
Соскочив со стола, я забегал по оперативному залу, размахивая руками:
— То есть, вы полтора года! Восемнадцать, млять, месяцев! Восемнадцать! Ставили на уши системы Термина, положили туеву хучу всякой швали, одних пиратских боссов больше десятка, и за это время не потеряли ни одного человека! Да любой командир лопался бы от гордости, причем, абсолютно заслуженно, а бойцы бы его на руках носили!
— Все мои бойцы погибли, — отвел взгляд Гаррус.
— Погибли. Но не из-за того, что ты плохой командир, а из-за одного мудака!
— Но я…
— Но этого мудака в отряд взял ты, согласна. Но скажи мне, на этом уроде Сидонисе, что, надпись была, мол, «Осторожно, предатель!», а ты её не заметил?
— Нет, но…
— Нет, без «но». — Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, я подошел к Вакариану и, схватив его за костяной воротник, притянул к себе, проникновенно посмотрев в глаза. — Гаррус, я жить хочу. И ещё больше хочу, чтобы никто из наших не погиб! Знаешь, что такое облажаться? Это забыть о прикрытии при отходе, как тогда, на Бекенштейне!
