на каблуках, но тащат в пакете в театр и ресторан дорогие туфли на более высоких каблуках, чтобы поберечь… дорогие туфли.
Я согласилась с тем, что русская жизнь более самопрезентационна – у нас чаще украшаются, наша одежда менее зарегулирована. Наши женщины убивают ноги каблуками, чтобы нравиться, а не потому, что этого требует корпоративная этика.
И Игорь заметил, что в этом смысле «остался русским», и не смог бы работать в крупной американской компании. Его выводит из себя, что корпопоративная этика требует, чтоб человек каждый день менял одежду – это подразумевает, что ночевал дома. Или, чтобы строго одевался в течение недели, но обязательно позволял себе легкомысленный пятничный штрих в одежде. И мы зацепились за тему корпоративной этики, изобретённой католической церковью в конце XIX века.
Конкуренция потребовала тогда собачьей преданности всех участников трудового процесса и смягчения разницы между хозяином, получающим миллиарды, и уборщиком, получающим центы. В число инструментов корпоративной этики вошли кодексы делового поведения; «карты этики» с телефонами консультантов по этическим вопросам; комитеты по этике, семинары по этичному поведении; экспертиза предложений для улучшения морального климата корпорации и т. д.
Схемы, придуманные для религиозных сообществ и политических партий, стали для сотрудников религией и политикой. А деланье карьеры потребовало предпочтения интересов корпорации законам страны и правам человека.
Постепенно корпоративная этика присвоила себе весь Professional – строгие костюмы, блузки и рубашки по сезонной моде, галстуки, обувь, сумки, причёски, косметику и даже выражение лица. Угрюмый, расстроенный сотрудник считался «одетым не по дресс-коду».
Деформируя личность, корпоративная этика действительно повысила производительность труда, увеличила прибыли и помогла экономическому процветанию Америки. Но это не наш путь, и экономически мы всегда будем развиваться медленнее американцев, оставаясь полноценным разнотравьем.
И справедлива шутка, что американца можно заставить прыгнуть с моста, подписав контракт и выдав предоплату, а русский прыгнет с моста, если увидит табличку «Прыгать с моста запрещено». И это не плохо, не хорошо, а просто разница менталитетов. «Умом Россию не понять» понимается в Америке как «баблом Россию не понять», но баблом нас, действительно, не понять, потому, что мы иначе оборудованы внутри.
Понаехавшие в США жаждали того, чего были лишены дома, денег и комфорта, и за это готовы были отказаться от прошлого, изменить, упростить и сузить себя. А нам у себя дома это незачем, и даже мясорубка тоталитаризма не измельчила население в фарш, не то что конформизм.
Игорь рассказал, как его знакомый эмигрант изо всех сил встраивался, терпел, улыбался до судорог в челюстях, корпел за рабочим столом до ночи, но сломался после увольнения. И не от факта, а от формата! В один прекрасный день коллеги с улыбкой пожелали ему славного уикенда. А дома месседж на телефоне сообщил об увольнении с завтрашнего числа и назвал время, когда его ждут в бухгалтерии для окончательного расчёта.
Рабочий электронный адрес оказался отключённым, корпоративный мобильный заблокированным, а пропуск во все отделы учреждения, кроме бухгалтерии, аннулированным. С точки зрения американского рационализма это логично – никто не хочет омрачать день созерцанием чужой растерянности и чужого поражения.
Увольняют и у нас, но это не может быть так обставлено, как говорится, Америка – общество потребления, а Россия – общество переживания. Игорь добавил, что всё логично – в России поведение уволенного предсказуемо, а в США собрались слишком разные люди, и не ясно, как другой поведёт себя в условиях провала.
Так же как с соседями, когда не знаешь, начнёт сосед вечером стучать в тамтам, резать во дворе барашка, жарить селёдку в молоке, угощать твоих детей жаренными в сахарном сиропе тараканами или стрелять из штурмовой винтовки.
Потому проще жить по инструкциям – увольнять, брать на работу, снимать квартиру, готовить еду, воспитывать детей, одеваться на вечеринки, принимать гостей, выбирать книгу в библиотеке и заниматься сексом. И рассказал анекдот про учёных NASA, потративших годы на создание по инструкции шариковой ручки, которая пишет в невесомости, а потом ЦРУ донесла, что русские используют в космосе карандаш.
Жизнь по инструкции не означает, добавил Игорь, что американцы ни во что не вкладывают душу, они вкладывают её иначе: всё время помня о границах. Разговор о политике и религии может «задеть чужие чувства».
Критика тоже, и принято восхищаться поющим без слуха и голоса, криворуко мастерящим и графомански пишущим. Я задела чувства аудитории радио «Давидзон», а они заплатили за встречу со мной по 25 долларов. Хотя, конечно, и они вели себя ужасающе. И Игорю стыдно за них. Но с американской точки зрения я не права.
Он остановил машину возле Крайслер Билдинга. Серебристые горгульи крыши по мотивам колпаков колёс «Крайслера» отзеркаливали солнце. Зданию повезло возникнуть, когда уже научились строить высокое, но ещё не разучились делать его красивым. Игорь сказал, что туристов пускают в роскошные вестибюли первого этажа и на смотровую площадку, хотел отвести нас туда, но запарковаться было невозможно.
Чуточку погоревав, поехали дальше, и возле очередного Макдоналдса я заметила, что его российские клоны чище и безопаснее в смысле еды. На это Игорь обиженно напомнил, что весь мир ориентируется на «индекс Бигмака», основанный на теории паритета покупательной способности, отслеживает по котлете в булке адекватность местной валюты к доллару.
И что он помнит историческую очередь при открытии Макдоналдса в 1990 году в переоборудованном кафе «Лира». Я тоже её помнила, но и помнила, что в первый день Макдоналдс поставил мировой рекорд, накормив 30 000 человек, но больше рекордов не было. По столице пожаром побежала информация, что гамбургер, которым нам прожужжали все уши, обычная котлета в булке.
Придуманный Джимом Деллигатти и появившийся во всех Макдоналдсах страны только в 1968 году, гамбургер в США больше, чем гамбургер. В удручающе грязном бродвейском отделении Макдоналдса неподалёку от нашего отеля я видела сквозь стеклянную стену даже мамаш с крохами. И эти упырихи запихивали в годовалых-двухлетних детёнышей куски булки и котлеты.
Они выглядели не бомжихами, а вполне себе правильными американками, имеющими возможность «получить инструкции», чем должен питаться маленький ребёнок. Просто накормить этим себя и крошку было удобнее, быстрее и дешевле, чем морочиться с детским питанием.
Примерно так же, как водить ребёнка до школы в памперсах, начитавшись статей Американской академии педиатрии, проплаченных продавцами памперсов. Или затыкать его почти до такого же возраста пустышкой, о пользе которой расскажут в журналах и на форумах другие проплаченные авторитеты.
И хотя американские педиатры считают Макдоналдс «самым мощным химическим оружием», дети в США узнают Рональда Макдональда раньше, чем Санта-Клауса, их комнаты завалены игрушками, выпущенными
