от невыносимой боли людей, которых они безжалостно убивали собственными руками. То, что случилось на «Иштар» навсегда изменило их всех. Но насколько, никто из них еще не понимал.
Поэтому, как только они прилетели на «судейскую» крепость, лейтенант Бастет сразу же отправила своих парней в космобар, даже не удерживая их в медотсеке. Пусть они с ветеранами обсудят случившееся, может Андрэ разложит им по Уставу, что и как с высоты своего опыта. Суон не пошла с ними, считая, что как командир должна сама справляться с такими вещами и ни в чем не проявлять слабость… Хотя кого она обманывала? Как только по прибытию стало известно, что она снова может увидеть майора, который прибудет сюда лично, Бастет могла думать только об этом.
Близость смерти, опалившая огнем ее лицо на «Иштар», навела ее на мысль, что она может погибнуть в любом следующем бою. Так же, как и сам Берсерк. И если она прямо сейчас не признается ему в своих чувствах, потом может быть слишком поздно. Умереть, так и не сказав ему того, что у нее было на душе – Суон ни за что теперь не хотела. Глупо было, что раньше она строила из себя не пойми что и стеснялась ему сказать всю правду. Глупее было бы только умереть на Такхае.
Немного замечтавшись, Бастет представила, как его сильные руки обнимают ее… гладят ее волосы… и еще потом, может быть, он даже поцелует ее… каково это будет ощущать? Она прекрасно знала, что Боевой Устав прямо запрещает личные отношения внутри подразделений, мотивируя это тем, что долг и дисциплина превыше всего. Но – разве имеет это значение перед лицом смерти? Когда ты строишь перед фактом, что может быть завтра вообще умрешь, как перед черной непроницаемой стеной. А за ней – ничего. И Суон никогда не узнает этого тепла, этих чувств, может быть у них с майором что-то бы получилось... Но Устав! Устав запрещает им, и они просто умрут в каких-то случайных сражениях, вдалеке друг от друга, так не узнав этого. У нее сладко и тревожно защемило в груди. Разве имеют значение кем-то там когда-то написанные правила?
А с другой стороны… Бастет нахмурилась, усилием воли отгоняя от себя весь этот бред – она вспомнила, как Андрэ орал на нее матом, чтобы привести в чувство в горячке боя. Разве он не был прав? Обязанность «судьи», смысл его службы – защищать людей. Кого она защищала там, в доках «Иштар», без разбору убивая всех, кто попадался на глаза? Ненависть к пиратам и Красной Сколопендре затмила ей разум. Она должна была спасать, а не убивать. Что было толку, если бы она убила 100 или даже 1000 этих ублюдков? Пока она дралась наверху, пираты уже проникли по всей базе и убили несчастных культистов, вместе с их богом и их святой. Разве эти сектанты не были такими же людьми, как остальные? Да, прямого приказа защищать «Детей Луны» у звена Бастет не было, но они ничего плохого не сделали им, наоборот, делили с ними воздух, воду и еду. Они просто жили своей жизнью, и когда пришла беда, Суон поддалась своей ненависти, бросилась мстить, а не защищать их. Убивая убийц, она несла возмездие и справедливость… Но этой ли справедливости требовал Боевой Устав? Пойдя по пути личных чувств, Бастет допустила их гибель. Впав в боевую ярость, забыв о своем долге «судьи», чем она сама в тот момент отличалась от безумных пиратов, атаковавших все, что видят? Ничем. Это не было путем дисциплины.
Андрэ был прав. Нужно определиться четко, следует она долгу «судьи» или нет. Нельзя получить и то и то, нужно делать выбор. Никаких компромиссов или половинчатых решений. Суровый жизненный опыт показал, что нужно выбирать что-то одно. Либо эмоции, либо Устав. Либо личное счастье, либо спасение людей. Как воин флота Белой Звезды, лейтенант Бастет понимала, должна вообще забыть о себе, о своем прошлом и будущем. И сосредоточиться на выполнении боевой задачи.
Но все же… Берсерк! С мыслями о нем было так сложно справиться, и чем больше Суон пыталась их отогнать, тем сильнее и настойчивее одолевали они. Бастет не знала, что делать, и помочь ей было некому. Она должна была решить сама – но проблема была в том, что решить сама она была не в силах. И одновременно с этим, Суон четко осознавала, что конкретный выбор ей все равно придется когда-то сделать, и чем дольше она оттягивает этот момент, тем сложнее ей будет. И возможно больнее.
Лейтенанту Бастет казалось, что она целую вечность стояла вот так, в нетерпении и волнении ожидая Берсерка, мысленно споря сама с собой, то укоряя себя в недостаточной верности дисциплине, то погружаясь в такие приятные мечтания. Но вот, наконец, к ангарам крепости пристыковался знакомый «Молот», сердце Бастет заколотилось так сильно, что даже стало больно в горле – и вот уже сам майор спускается по трапу и идет по направлению к ней.
Она жадно рассматривала его приближающуюся фигуру. Побывав на краю смерти, Суон особенно остро осознала, насколько сильно она все-таки соскучилась. Берсерк подошел к ней, так же внимательно рассматривая ее издалека – только он высматривал признаки ранений на ее теле, радуясь, что все руки-ноги на месте.
Бастет сделала несколько шагов навстречу, спустившись со своего трапа, эмоциональная буря внутри нее стала только сильнее. Берсерк решительно преодолел последние пару метров между ними и крепко обнял свою малышку Су одной рукой – во второй у него был какой-то небольшой контейнер, который Суон сразу не заметила. Она вообще перестала что-либо замечать в его объятьях. Внезапно все мысли вылетели у нее из головы, и она какое-то время просто наслаждалась тем, как ей стало так тепло и хорошо. Ей даже казалось, что через оболочку своих форменных скафандров они соприкасаются – нет, даже не телами – душами.
Потом майор отстранился от нее и улыбнулся.
- Во имя Эдема, я ничему в жизни не был так рад, как увидеть тебя живой! – сказал он, - Нахрен я вообще дал тебе это задание? Идиот! 100 раз уже пожалел.
- Да все с тобой ясно! Просто хотел избавиться от меня, отослать подальше! – немного обиженно произнесла Суон, жалея, что объятья продлились так мало, - Думаешь, я недостаточно хороший воин, чтобы сражаться рядом с тобой в Битве Судного Дня?
- Ну не
