обычен. Обычный, так же и поступает, оттого и все обычныеВ руках и гладит по ее перчаткамсхожи с актерами, что играют скрывающихся преступников. А этиПо кофте и сходятсясвязывают врожденную обыкновенность вещи с изготовителем, илиИ мир оставлен вспять для подтвержденияс имущими классами. Люди, что действуют обыкновенно живут такКогда она приходитвещи. Вещи расскажут себя и еще говорят о людях, тех, которыхОттого что птицыне знаешь. Стул скажет о том, кто вышел, – или о стилях мебелиГораздо больше мираздесь. Стулья и вещи как книги – оттого и рассказ безгласный.Итак у человека будут детиНо еще: он говорит мне это нравится, я люблю тебя. И немногоеИ их домачто можно произнести на словах, обменяться, как и все историиВверху над птицамио каждом из тракторов. Тот, кто любит тебя – это обычно. Но иИ небом.Но или личность действует как будто она личность приятная, потому что притворяется кем-то другим. Если бы не менялась по-другому, она не была бы приятной. Это то, что в обыкновении у актеров, и как они обращают людей в вещи. Ты можешь быть личностью рассказчика, не притворившись застылым. Тебе не надо знать, кому ты говоришь, кто ты и кто ты за персонаж, прежде чем скажешь. Может, тебе нравилось бы знать, кому ты говоришь, может, нет. Запомни, долгое время ты жил сам с собой, и у тебя поразительное чувство густонаселенности мира. Вот лучшее, что кто-то мог сделать касательно населенности. Расскажешь что-то, так ждешь вдохновения или полагаешься на заглавие. На другом пути сорняки. Такова однообразность травы. Наконец, ты увидишь пустыню в цвету. Потом ты противишься гостиничному номеру и предсуществующей дружбе. Но многое сделано, чтобы оставить так…Сцена 7– Звезды.– Блещут.– Кто-то уже здесь. (Начинает песню)– Не отвечай на дверь, ладно?(Заканчивает петь. Поднимается подойти к дверям.Возвращается как Джун)ДЖУН: Мне кажется, я слышал, как кто-то поет. Ой, какаямилая вилочка. Давай я прочту тебе письмо моему папке.Милый Папа,Сядь покрепче. Этому ты не поверишь. Я решил нежениться, все-таки так. Знаю, как это тебе в радость.Я знаю, ты видел, что за большую ошибку я делал. Ноэто был – импульс. Слава Богу, он был недолгим. Я быне смог вынести твоих упреков ради любви или денег.Страшно целую,Джун– Я думала ты сказал он был потрясен.ДЖУН: Вот так становишься убедителен. Скажи им что они слушатьне хотят и так, будто это станет у них во главе дня. И слушай до конца. Да, и вот еще. Стань я кормильцем и умер бы в юности, твое сердце осталось бы разбитым. Вижу, ты тут нашла в точку. Кто бы утешил тебя в старости? Будем же молоды и беречь долги наши.С любовью и преданностью, Каллиопа.– Видишь ли, подлей мне кофе. Вопрос в том,что все валится на части. Частичка там, частичказдесь есть. Все суеверие. Я дарвинистка.То дэнди ли там, то дандинетка кажет: «Голоспадет скрозь тебя». А почему бы не «пища жизни»?Такой у них уровень вероятности. Скоро до докапройдешь и найдешь себе имя взаправду;тогда же и на куски падешь. Совет тебе, проотца забудь. Он-то знает, кто он такой.Минутку: дверь, сейчас польется. О Филлида,здорово ли? Филлида, знакомьтесь с Джун: Джун,Филлида.(Представления за сценой. Возвращается как Филлис)ДЖУН: С Новым годом, Филлида.ФИЛЛИС: Взаимно, я полагаю. Ты тоже тащишься вроде меня?Я была у Вэт-рамщика, за покупками для своих посине –лых абстракций. Ты знаешь цену оконным рамам?ДЖУН: Посмотри в окно, вот лучшая картина, что есть длятебя. Действительно, и бесплатно.ФИЛЛИС: За вычетом съемных.ДЖУН: Надо же и уплатить за что, как-никак.ФИЛЛИС: Есть нечто и от Бога.ДЖУН: Что?ФИЛЛИС: О, да мы все время в этой игре. Назови себе сорт.Природа, абстракция, мусор.ДЖУН: Природа. И горы.ФИЛЛИС: А теперь расширяй себе. Пробуем мусор. Это моерисовое поле, а ты чужак.ДЖУН: Но у меня же нет денег.ФИЛЛИС: Верно. Нету их совсем.ДЖУН: Почему?ФИЛЛИС: По причине слонов.ДЖУН: Я теряюсь.ФИЛЛИС: Просто возьми и подойди к ним.– Я никогда не была молода. Но многие людииз книжек рождались моего возраста. А этомусколько лет? Послушай меня, нет ничего лучшедоброго рассказа. Кто тебе это сказал? Хочешьвыслушать речь? «С легкостью сделано». Давайпройдем в комнату 1, 2, 3, 4. Что-то долгоидти. Будешь дома прежде, чем узнаешь. Ни скач –ков дополнить, ни в автобусе протолкаться. Ино –гда я слышу свои ответы, но в основном всетычки. С тех пор, как меня нашли, я хотелабыть дрянь! Что за сила? Я уверена, ты рад,когда бы подарила тебе новенький гардероб.Ибо все тропы ведут к украшательству. Но теперья буду растрачивать очевидное. Что же я оста –вила? Продолжателей? Эхо-то слышно? А мне нет.Парень подзовет и скажет: «Давай о деле». А я:«Порядок; ты говори, я записываю». В основномя получаю информацию. Она здесь. А мне никогдане требовалось ничего выдумывать.1982 Василий Кондратьев
Королева и пианино (ее ночь)
Вы, глядящие искоса, поселитесь в образе. Что случилось с залом собраний? Там мои мечты. Они развлекают пристрастно, придают форму искусства утрате. Далее, произносится: «слово пианино». На лужайке сообщение три, оплаченное нехваткой. Специально для тех, кто знаком с клавишами. Время от времени играйте склочно. Лучше всего разом на трех, все три в одно нажатие опустошат мелодию, когда-то выпущенную в эфир. Виртуозность внушает дальнему пульсу притянуться к тому, «что вы видите».
Императорское создание покинуло коттедж. Периферия – это нота, которую не вернуть. Придерживая мультяшную мантию, она бьет по клавишам: никогда-не-вернуть. Бьет по клавишам жестом машинистки. Соседние участки воспроизводят и воспроизводят друг друга, пока задетые струны не выходят на выпас в городские сельхозугодья. И Руки ударяют по черным клавишам, откатываясь к пруду. Партия наемных работников. Одно пианино два два утонули в трех. Инструменты ее желания. Смотрите с завистью или паникой, предъявляя обвинения, прицельные перекрестия или огонь, пока королева, а не метафора, восседает на листьях – сцена, которую никогда не заполнить. Белые зубы любят ласку и могильный мотив. Наряды выпадают из фазы. Замостить рай. Кто-нибудь приедет на нудистское шоу?
Это на физическом уровне, это не декорации и не нервный срыв. Вы и ты забываете, где находитесь. Дождь полощет тротуары. Радиосвязь отключена. Теплый воздух усиливает значение двух, два, утонувшие в трех, три, сбитые в кучу. Мужчины теряют форму. Королева поражает храмовым громом на равных. Угадайте, что они пародируют: клавиши, уносящие за собой тепло, застревая в нем, минуя долгие дни, новую погоду, охотника под прикрытием грандиозного замысла? Ее ясная ночь уготована всем. Кто знаком с этими клавишами? В неподвижном воздухе трепещет пульс, термометры изрыгают ошметки времени, отвергнутые королевой. Она смягчается к нам или здесь никого. Никто из нас не может участвовать в сцене.
Это передают по радио. Снаружи на тротуаре жулик волочит перегородки вдоль сетки, спаленной лучами. Или же. Тембр слегка сникает в слабых местах. «Разве вам не велели звонить. Мы же копы. Целоваться без полиции нашими языками и пальцами».
