были совершенно замечательные специалисты по СССР. А вот в 1990-е и в нулевые годы у Америки появились другие приоритеты: Китай, арабские страны. Студентов, изучавших Россию, было немного, потому что направление стало непрестижным. Да, когда-то Россия была великой, имела феноменальные достижения, но сегодня считается, что особого будущего у нее нет. Спрашивается, зачем ее изучать? Сегодня эти бывшие студенты «периода слабости России» начинают преподавать сами. Они пошли в Госдеп, в американскую политику и экономику. Период ослабления России привел к ослаблению американской русистики. Впрочем, с окончанием холодной войны американская внешняя политика стала заметно более системной, блоковой, проблемной, а не страноведческой. В Госдепе и других министерствах появился запрос на так называемых системщиков, видящих весь мир как сложное сплетение проблем, тенденций, отношений и задач, которое надо использовать в интересах Америки. Не отдельные двусторонние отношения (скажем, российско-американские, американо-китайские или американо-французские) — а глобальная система, в которой активно функционирует Америка. Эту систему надо максимально подстроить под интересы Соединенных Штатов и запустить в ней те тренды, которые выгодны именно им. Или «оседлать» уже существующие тренды, скорректировав их под свои национальные интересы. Многие американские политики убеждены, что специалист по конкретной стране может знать о ней очень много, но он останется субъективным именно в силу огромного количества слишком конкретных знаний и своих связей с конкретной страной, неизбежно возникающих собственных симпатий и приоритетов.
Политика Соединенных Штатов в отношении тех или иных стран ныне базируется на том, как эти страны вписываются в американскую картину мира. Этакий глобальный радар, которым Америка сканирует мир — и занимается теми, кто попадает в его «зеленое поле»: дружит, выстраивает отношения. К тем же, кто оказался в «красной зоне» или кого радар не видит, отношение совсем другое. Им можно противостоять, их можно игнорировать или пытаться подвинуть в «зеленое поле». Насколько успешной является эта модель поведения — сказать трудно. Не придется ли вернуться к классической дипломатии, к классической внешней политике первой половины XX века? Я думаю, что сопротивление системщиков-глобалистов подобным попыткам имеет объективное оправдание. Главное здесь не в том, что они хотят владеть внешней политикой Америки и управлять миром (а они этого хотят, чего скрывать), а в том, что и в самом деле запрос на «проблемный» взгляд на мир сегодня очень большой. Системщики-глобалисты уже перестроили мир под себя. В результате на вершине в 2021 году оказался Джо Байден. Хотя, может быть, когда-нибудь «страноведы» снова возьмут верх и потребность в специалистах по России снова появится. Интерес к изучению русского языка среди студентов понемногу растет уже сейчас. Но это связано скорее с ростом влияния в мире самой России. Вернется ли этот интерес к своему былому пику — большой вопрос.
* * *
Так что же собой представляет «настоящая Америка»? Есть ли она вообще? Я объездил всю эту огромную и прекрасную страну, но, куда бы я ни приехал, мне рано или поздно говорили примерно следующее: «Мы вам здесь не расскажем про “настоящую Америку”. Не сможем, потому что мы не настоящая Америка. Если хотите понять “настоящую Америку”, езжайте куда-нибудь еще — например, в Калифорнию (Техас, Нью-Йорк…)». Ты приезжаешь в Калифорнию (Техас, Нью-Йорк…), а там все повторяется: тебя в поисках «настоящей Америки» снова отправляют куда-нибудь еще. И никто нигде не возьмет на себя ответственность объяснить иностранцу, что такое Америка. Все считают, что живут в особой части страны, нетипичной. Никто не борется за звание «настоящей Америки». Все ее регионы и все граждане чувствуют себя особыми. За исключением, наверное, вашингтонской и частично нью-йоркской элиты, никому в США и в голову не придет обобщать и говорить от имени всей страны. В России часто говорят о «типичном американце», но его, по мнению самих американцев, вообще не существует. И в этом еще одна особенность Соединенных Штатов, которая весьма положительно влияет на единство страны и ее стабильность. Замечу, кстати, что немало американцев рассказывали мне, как их русские друзья и коллеги при каждом удобном случае пытались вытащить их куда-нибудь в российскую глубинку с тем, чтобы наконец дать им возможность увидеть «настоящую Россию». Более того, почти каждый, с кем они сталкивались в России, убеждал их, что он-то и есть типичный россиянин.
Империя ли Америка? Вопрос не так прост, как кажется на первый взгляд. Отчасти правы те, кто полагает, что она уже превратилась в современную империю. Не в формально-структурном смысле, а по могуществу и географическому охвату. Имперская сущность США выросла из военной мощи, экономической силы, культурной привлекательности и языкового доминирования. Американская модель после распада СССР стала самым притягательным примером внутреннего политического устройства для других стран. Правда, именно с этого момента она и начала неуклонно терять свою привлекательность. С любой вершины, в том числе геополитической, путь один — только вниз. На мой взгляд, Америка стала империей, толком даже не осознав, каково это — быть империей. Если Америка как страна еще, можно сказать, подросток, то как империя она вообще находится в пеленках. Она только учится быть империей. И, как любой ученик, совершает ошибку за ошибкой, потрясая мировое сообщество, создавая огромное напряжение как в других странах, так и у себя дома. Тем более что империй-учителей, чей опыт мог бы здесь пригодиться, у нее не оказалось.
Америке пока не удается найти ответ даже на вопрос правильного соотношения собственных национальных интересов и моральных принципов, которые, по мнению немалой части ее граждан, она должна отстаивать на мировой арене. Большинство стран мира не разделяет эти моральные принципы. Поэтому, как считает другая часть общества, Америка должна вести себя на мировой арене как любое иное государство, защищая и пропагандируя в первую очередь свои геополитические интересы, даже если это окончательно обесценит изначальную суть Америки. Ведь имперский дух и имперское сознание не являются основами внутренней жизни этой страны. Америке очень трудно принять собственное имперское предназначение, ибо не существует внутренних, глубинных аргументов в его пользу. Не менее сложно ей и отвергнуть это предназначение, располагая вооруженными силами в более чем 150 странах мира и стремясь обеспечить себе максимально комфортный доступ ко всем мировым ресурсам и инновациям.
Замечу здесь, что, вопреки часто высказываемому мнению, особых сугубо экономических и технологических причин для того, чтобы развиваться и функционировать как империя, у США, на мой взгляд, нет. Экспорт из Штатов составляет лишь 13 % от их ВВП, что намного меньше, чем в других странах.
