многолюден. Достаточно будет жить семьею без затей и вместе постигать чародейскую науку, лишь изредка отдавая долг великосветским событиям.
Все как будто шло не так уж плохо – иначе просителя развернули бы с порога, не изъясняя подноготную. Подняв подбородок, молодой Карнелис нашел в себе решимость посмотреть прямо на царевича и продолжить:
– Имея возможность лично говорить с вами, ваше высочество, повторно прошу руки вашей дочери, леди Арис.
Флавий склонил голову на бок, изображая глубину раздумий.
Себастьян ему определенно нравился. Флегматичная собранность юноши контрастировала с пылом самого царевича, но далеко еще не относилась к недостаткам. Древесник был из неброского роду, однако, честен, открыт и не выказывал ранимой щепетильности, свойственной молодым щенкам обедневших фамилий. Совместное следствие не единожды позволило Флавию убедиться в доблестных качествах искателя и своеобразном его таланте.
Однако, его высочество приводил себе на ум различные картины будущего Арис после введения той в семью Императора. Жизнь ее на окраинах, конечно, светом не будет забыта, но невестою она все равно титулуется завидною.
Быть может, робкая девица цепляется за первого благородного встречного, не представляя, какой вскоре получит широкий выбор?
Что же, отказать? Оградить от ошибки?
“Радуйся, что тебя вообще спрашивают! – вдруг сварливо напустился на него внутренний Флавий. – Сам не больно-то искал отеческого благословения.”
Это осознание ушатом холодной воды снесло горделивое рассуждение. Он выпрямил шею и бросил дурацкую чужую маску “мудрый отец принимает решение о будущем единственной дочери”. Не слишком он заслужил это право. Леонора воспитала Арис и, по чести, лишь она могла претендовать на вершение ее судьбы – однако она передала записку о нежданном женихе, как ни в чем не бывало признавая Флавия главою дома.
– Я даю вам согласие, господин Карнелис, – ответил его высочество, – вместе с дозволением открыть вашим близким, кого они берут под свое крыло.
Флавий рисковал, но не мог позволить Арис утонуть в презрении всех поколений Карнелисов, которые наследник обрадует союзом с простолюдинкой.
– Надеюсь на их умение хранить семейные секреты, – добавил он. – Однако венчание состоится через несколько месяцев, когда я смогу говорить обо всем открыто.
Кажется, одну торжественную свадьбу он императрице задолжал.
Просветлев мыслями о том, какое удовольствие составит матушке, царевич покинул кабинет гостеприимного кузена.
***
Виола чопорно сидела на скамейке спиной к Приказному дому.
Будь она в добром расположении, поместилась бы на ней удобно и просто, но чем более огорчена женщина, тем более она склонна хранить лицо, поэтому Себастьян обнаружил сестру с прямою осанкой и плотно собранными перед собой кистями.
Видя, что брат едва касается бренной земли, Виола мучительно произвела улыбку и поднялась изящно.
Себастьян, решительный и непривычно быстрый, поймал ее руки.
– Батюшка Арис благословил наш брак! – излил он, торжествуя, и в добавил несколько слов сестре на ухо.
Та испуганно отпрянула, прижимая ко рту ладошки. Не дожидаясь предсказуемых вопросов, Себастьян обнял маленькую распорядительницу.
– Не горюй, теперь все сладится, – проговорил он ей в макушку. – Поверь мне: средства будут в достатке! Детали я изложу тебе дома.
Быстро отпустив девицу, так и не успевшую начать свои оханья, он вдовесок провел рукой по ее беспокойной головушке и добавил извинительно, кивнув на крыльцо позади Виолы.
– Я не говорил еще с леди Арис, – виновато сказал Себастьян, – негоже ей узнавать последней.
Под козырьком Оружейного Приказа, то и дело пропуская снующих людей, стояла в ожидании вязунья. Лис нашел ее в толпе конкурсантов, вырвал из лап поздравляющих Дариев и учтиво пригласил подождать на крыльце важной новости.
– Само собою, – мягко сказала Виола, подталкивая его идти. – Но вечером я не позволю тебе пропустить и слова из подробностей!
Леди Карнелис не нашла в себе сил обернуться и проводить его глазами через улицу, боясь приметить на крыльце соседа – слишком довольного или, еще хуже, слишком сочувственного.
Не садясь, она побрела вперед, встречая родные разномастные былужники столицы, ее улицы, площади, трактиры, гильдии и мастерские любого толка.
Конечно, теперь все будет как нельзя лучше!
Себастьян, который кроме книг ничего вокруг не видел, наконец-то женится. И на ком! Родители сойдут с ума – сначала от удивления, потом от счастья. Леди Арис им совершенно точно придется по сердцу.
Брат станет служить в Приказе. Пожалуй, ему даже по средствам окажется аренда скромного дома, где располагалась “Щепка”.
Только ни “Щепки”, ни Виолы там уже не будет. Родители приедут в конце месяца, обнаружат, отсутствие магов и заказов – и умчат ее в “Улитки”, освобождая спальню неудачливой распорядительницы для супруги Себастьяна.
Брат обещал ей средства, но Виола, конечно, не назовется в деловом и бойком своем Итирсисе ярмом и приживалкою.
Если бы Дарий Дариевич просил ее остаться в иной желанной роли… Как видно, забавник еще переменчив и юн, огненными взорами девицу тешит, а вязать себя задумки не имеет.
Да и дозволят ли союз ее родители? Ошалевши от себастьянова хода, они могут как вовсе махнуть рукой на ее выбор, так и, напротив, счесть намеченную партию недостойной девицы, чей брат породнился с монархом.
“Себастьян счастлив как никогда, – подумала Виола, повернув на Соборную площадь. – Не проронить бы при нем и слезинки – отречется еще от своей удачи.”
Энергично пробивая дорогу “Щепке”, распорядительница порою ловила себя на размышлении: как далеко она может пойти, ища славы своего детища?
Теперь, когда на чаше весов лежало благоденствие брата, она с облегчением вывела: нет, им она не пожертвует ни для какого призрачного будущего мастерской.
Каждому оделяется сколько-то способностй, которые можно употребить сообразно цели. В деревне ей порою чудилось, что она рождена привнести в семью немного живости, отряхнуть вековую пыль. Она просыпалась ночью в домашней тиши и долго смотрела в потолок, представляя, как отблески ее столичной мастерской сверкнут на быту “Улиток”: там тетушки откажут матушке более почтения на редком званом вечере, там к батюшке прислушаются на собрании, там и людей их реже назовут “улиточными”, тесня на соседней ярмарке…
Что же – она преуспела! Карнелисы будут представлены Императору и воспеты в газетных листах! Ее долг можно с лихвою зачесть исполненным, а что не совсем намеченным путем – это в руках Божиих.
Стало быть, Себастьян прав и все хорошо?
Виола остановилась перед главным Собором столицы, помедлила, и вдруг, набирая скорость, полетела по ступеням.
Где еще рыдать без чужих вопросов, как не под иконами?
Фонтан
В Итирсисе: 14 июля, пятница
– Представьте, с каким интересом покупатели примутся листать ваш каталог снаружи! Сколько их проходит мимо вашей лавки – и всякую леди
